Форум » Дневники персонажей » Дневник Риты Скитер (продолжение) » Ответить
Дневник Риты Скитер (продолжение)
Николай Шальнов: [quote]И они пали в его объятия, и осыпали его поцелуями, и отвели во дворец, где облекли его в дивные одежды, и возложили на его голову корону, и дали ему в руки скипетр, и он стал властелином города, который стоял на берегу реки. И он был справедлив и милосерд ко всем. Он изгнал злого Волшебника, а Лесорубу и его жене послал богатые дары, а сыновей их сделал вельможами. И он не дозволял никому обращаться жестоко с птицами и лесными зверями и всех учил добру, любви и милосердию. И он кормил голодных и сирых и одевал нагих, и в стране его всегда царили мир и благоденствие. Но правил он недолго. Слишком велики были его муки, слишком тяжкому подвергся он испытанию — и спустя три года он умер. А преемник его был тираном.[/quote] Оскар Уайльд, "Мальчик-Звезда"
Николай Шальнов: тэги: сумасшедший дом для непослушных дев викторианской эпохи, моя шокирующая жизнь, ностальжи, музыка, мои милые старушки, легендариум Сегодня Рита проходила квест "Приём у доктора Дмитрия Александровича, похожего на одну половину на Карлайла из "Сумерек", а на другую - на Фродо из "Властелина колец". С какого-то момента Рите стал принципиальным вопрос, не являются ли некоторые её душевные (да и физические) раны влиянием одной из её старушек, в частности, Той-Кого-Нельзя-Называть, или, может, она зря на неё бочку катит, проклиная и желая навести порчу за все страдания, которые периодически претерпевает, и которые невозможно забыть, хотя простить уже давно всё Рита простила. Нет, действительно, вот когда понимаешь, что простить проще, чем забыть... Ну даже не в этом дело. Размышляя, кстати, об имени "Дмитрий", Рита вспомнила, что как-то на одной игрушке по Толкину ей дали роль Маэглина, и вот теперь гадала Рита, почему да зачем. Маэглин, помнится, воспылал преступной страстью к своей двоюродной сестре, и этот образ, очень загадочный и мрачный, запомнился Рите хотя бы по тому, как она его отыгрывала. Было довольно сложно перестроиться с роли Туора, которую ей обещали, на роль Тёмного Эльфа, за пять минут до начала игры, и отдыхала Рита тем, что пялилась в звёздное небо, дымила сигаретой и вспоминала аналогичные кадры из "Титаника", всё это странно ложилось на атмосферу легендариума и всего происходящего. В такие минуты посещают странные ощущения, лучшие из тех, что может дать экстаз чувств... Вот те чувства, которые приближены к тем, что она отыгрывала, и которые она смутно отгадывает в своём друге: "Однако, несмотря на страстность, от которой в обычном сознании неотделима пламенность и тот или иной блеск, - Дмитрию огненное начало в высшей мере чуждо; и если говорить о жгучести его влечений, то это - темный жар, без пламени и света, некий черный огонь, разрушительный, но кажущийся чернее окружающей тьмы". Презабавно то, что у Той-Кого-Нельзя-Называть в наталке есть что-то вроде "опасный внутренний огонь, я начинаю служить, я твою из прошлого"... Кому-то не повезло, и в кои-то веки пришлось обратить внимание на бушующий ад своих внутренних глубин, хех... Даже Рите это не так-то часто удаётся. Но - о, мой Бог! - сколько раз Рита зарекалась не упоминать здесь этого ненавистного ей имени!.. Всё это довольно интересно, и как раз этот приятель Риты заходил и сказал как-то в разговоре, что ему не очень-то нравится Карлайл, потому, что он там типа похож на гея, причём провёл явный пейринг с Аро или кем-то из тусовки Вольтури. Вот бы не подумала Рита, что, если он называет Аро "братом", в этом можно усмотреть что-то предосудительное, хех. Однако всё это сидение в душном коридоре привело Риту в контакт с её подлинными чувствами, и вспомнила она одну песенку, которую раньше слушала: очень мудрую и красивую. "Найди свой путь" называется. Найди свой путь Знаешь, когда Я был маленьким мальчиком, Я хотел только одного — Сделать в жизни что-то грандиозное! А получилось так, что я забыт, как и все остальные Можешь убедиться! Продолжение тут: В конце тоннеля есть свет, Скромные истоки битвы до победного конца, Претерпевший до конца, стиснув зубы, Уподобится Богу, Когда та вера, о которой тебе твердили, окажется ложью. Ты же отдал всё, что имел, Где заслуженные почести? Опять что-то не так! Радость с привкусом горечи Это тяжело принять, когда любишь, Ты не друг, А просто марионетка в чьих-то руках, Танцуй, попадай в такт Умирающему сердцу, Подстраивайся, Ведь если я не остановлюсь, Я, наверное, найду дорогу. Я жив Я посвящу свою жизнь тебе. Я рискну всем, Найди дорогу к свету! Почему меня испытывают на каждом шагу, Когда я задерживаю дыхание и делаю этот шаг? Я найду дорогу ради тебя! Она длинная, но на ней нет конкурентов, Я найду дорогу! Почему меня испытывают на каждом шагу, Когда я задерживаю дыхание и делаю его? Я найду дорогу ради тебя! Она длинная, Очень длинная, Почему бы не пойти по ней? Ты чувствуешь, как глубоко в кожу Впиваются ногти? Испытай себя, пока не обнаружил, что уткнулся в тупик, Так и не начав, И что если тебе не помогут в ближайшее время, Ты проиграл, Потому что ты смирился просто чтоб убедить себя, Что не можешь этого сделать. Не смей! Продолжай сражаться, Чёрт возьми! Пусть сердце у тебя в груди борется, Вернись! Я ещё не всё попробовал, а ты медленно убиваешь меня Такими словами, и я умираю, любя. Я жив Я посвящу свою жизнь тебе. Я рискну всем, Найди дорогу к свету! Почему меня испытывают на каждом шагу, Когда я задерживаю дыхание и делаю этот шаг? Я найду дорогу ради тебя! Она длинная, но на ней нет конкурентов, Я найду дорогу! Почему меня испытывают на каждом шагу, Когда я задерживаю дыхание и делаю его? Я найду дорогу ради тебя! Она длинная, Очень длинная, Почему бы не пойти по ней? Я жив Я посвящу тебе всю жизнь. Я рискну всем, Найди дорогу к свету! Знаешь, Когда я был маленьким мальчиком, Я хотел только одного — Сделать в жизни что-то грандиозное! А получилось так, что я забыт, как и все остальные...
Николай Шальнов: тэги: мыслевыброс Совершенная простота Простота сама по себе не является отражением мира. Мир, как и жизнь, далеко не прост. Но простота является важной составляющей жизни, на ней держится то, что называется исключением, из неё произрастает букет гениальности и целый сад мнений. А сколько простоты исходит от истины! Всё, что является сложным, некогда начиналось как самое элементарное или же состоит из нескольких простейших частей. Доверяясь простоте, можно найти верный ответ намного быстрее, нежели если играть со временем и терпением в пытки. Многое из того, к чему привык каждый, с чего начинается его день – блестяще точно отражает суть преимущества простоты. Простые вещи складывают из себя картину реальности, нет смысла сомневаться в самом элементарном, принимая важнейшие решения – простота слишком многогранна и непоколебима. Ведь именно она так величественно рождает всё гениальное. Ведь именно ей свойственно в решающий момент удивить всех, в очередной раз доказав никчёмность всех лабиринтов, созданных летающими в пустоте мыслями. Почему же столько долгих и трудных путей замыкаются в круге? Потому что всё, что не было верно, проще начать сначала, начать с самого простого… в этом мире всё обречено на простоту… Будь в выигрыше вместе с ней! Генератор Идей
Николай Шальнов: тэги: мыслевыброс, ролевые игры, светлые гении, искусство вечно Рита хотела написать отчёт о вечере Роберта Бёрнса, на котором полагалась выпивка и чтение стихов великого поэта, да что-то не доехала туда Рита. Сказали ей: "Аксакова, 5", ну, приволокла туда Рита свои кости, тарталетки и коробку конфет за 300 рублей аж, потыркалась в двери, за которыми, судя по табличкам ветеранов войны, жило одно старичьё, подсмотрела, как за окном расслабленный дед расчленяет рыбину, и так ей в лом стало рыскать между этими двенадцатью квартирами, что отправилась она в итоге в паломничество на оренбургский Центральный рынок, где купила себе шнурки да роман Гарди "Тэсс из рода д'Эрбервиллей". Хотя, как проницательно заметил Ионкис, "галерею бунтующих викторианцев открывает Эмили Бронте, а не “мрачный” Гарди", из расчёта на образы бунтующих викторианцев последнего Рита эту книгу и приобрела. И рада была радёхонька, что не попала никуда: пока обыскивала эти квартиры на наличие ролевиков, так и спотыкалась да напарывалась на какие-то острые внутренние углы. Прямо предчувствовала то, что так блистательно описал Пушкин, наверняка так оно там и было: Татьяна вслушаться желает В беседы, в общий разговор; Но всех в гостиной занимает Такой бессвязный, пошлый вздор; Все в них так бледно, равнодушно; Они клевещут даже скучно; В бесплодной сухости речей, Расспросов, сплетен и вестей Не вспыхнет мысли в целы сутки, Хоть невзначай, хоть наобум; Не улыбнется томный ум, Не дрогнет сердце, хоть для шутки. И даже глупости смешной В тебе не встретишь, свет пустой.
Николай Шальнов: тэги: светлые гении, сказки о дружбе "Хочу быть похожим на него", - заявляет приятель, показывая этот клип с Егором Кридом. Забавно: в свои 19 лет Рита усердно косила под утончённых Эдварда Каллена и Лестата, а тут - парень с майкой, выбивающейся из-под джинсового пиджака на недопустимую длину... Признаться честно, больше юбку напоминает =) Да ну и ладно, у Риты не меньше странностей в характере.
Николай Шальнов: тэги: мыслевыброс Вот уж не думала никогда Рита, что объективность - это лишь красивый мираж... Ну, вообще-то подозревала, да очень неохотно это признавала. Семиóзис (др.-греч. σημείωσις, «обозначение») — термин, принятый в семиотике; обозначает процесс интерпретации знака, или процесс порождения значения. Термином семиозис пользовались древнегреческие физиологи, в частности, Гален из Пергама для постановки диагноза: семиозис означал интерпретацию симптомов. В языкознании Древние греки включали в семиозис: То, что выступает как знак; То, на что указывает знак или к чему он отсылает (десигнат); Воздействие, в силу которого данный предмет оказывается для интерпретатора знаком интерпретанта Один из основоположников современной семиотики Чарльз Пирс применял понятие семиозис для характеристики триадической природы элементарного знакового отношения объект — знак — интерпретанта. Для Пирса именно понятие семиозиса было центральным понятием его семиотической теории. По мысли Пирса, знак не функционирует как знак до тех пор, пока он не осмысливается как таковой. Иначе говоря, знаки должны быть интерпретированы, чтобы быть знаками. Согласно Пирсу, осуществляется это знание благодаря интерпретанте. Интерпретанта — это перевод, истолкование, концептуализация отношения знак/объект в последующем знаке (например, определенная реакция человека на воспринимаемый знак; объяснение значения данного слова с помощью других слов и т. д.). Каждый знак способен порождать интерпретанту, и этот процесс фактически бесконечен. Пирс постулирует необходимость бесконечности этого процесса следующим образом. Если предположить гипотетическое существование самой последней, самой сложной, исчерпывающей и завершающей интерпретанты данного объекта, то эта интерпретанта может быть ни чем иным как самим объектом, целиком явленным нашему сознанию. Но такой объект, а равно и такой знак (как физически тождественные друг другу) не возможны и не существуют. Стало быть, процесс интерпретации безграничен. На этом постулате основана идея Пирса о неограниченном семиозисе. В рамках такого подхода семиозис — это динамический процесс интерпретации знака, единственно возможный способ его функционирования. Семиозис — это деятельность знака по производству своей интерпретанты. Идея семиозиса выражает самую суть отношений между знаком и внешним миром — объект репрезентации существует, но он удален и недосягаем, будучи словно «спрятан» в череде семиотических медиаций. Однако познание этого объекта возможно лишь через исследование порожденных им знаков. Моррис определял семиозис как «процесс, в котором нечто функционирует как знак».
Николай Шальнов: тэги: меланхолия, мыслевыброс, искусство вечно "Иногда я жду тебя, как звезда Веду тебя, и тогда мне кажется, Что плывут облака подо мной…" Слова этой песенки Алсу хорошо ложатся на иллюстрацию Доре к «Божественной комедии»: Почему-то вспоминала их Рита, когда читала в «Культурологии» о переосмыслении греха у гуманистов, в частности, у Данте: «Поэт в сопровождении Вергилия странствует по загробному миру, посещает Ад, Чистилище, Рай. Принадлежность этого произведения к новой культуре сказывается уже хотя бы в том, что души людей, встреченные Данте по ту сторону бытия, продолжают испытывать простые человеческие чувства, а сам поэт искренне сострадает грешникам. Это сострадание исподволь ведет автора к пересмотру тяжести грехов. Так, Данте глубоко переживает трагедию мятущихся душ Паоло и Франчески, терпящих муки за прелюбодеяние. Ему удается вступить в диалог с Франческой, которая с глубокой скорбью повествует о своем грехе: «Любовь, любовь, велящая любимым, Меня к нему так властно привлекла, Что он со мной пребыл неразлучимым. Любовь вдвоем на гибель нас вела». И далее: «В досужий час читали мы однажды О Ланчелоте сладостный рассказ; Одни мы были, был беспечен каждый. Над книгой взоры встретились не раз, И мы бледнели с тайным содроганьем; Но дальше повесть победила нас. Чуть мы прочли о том, как он лобзаньем Прильнул к улыбке дорогого рта, Тот, с кем навек я скована терзаньем, Поцеловал, дрожа, мои уста. И книга стала нашим Галеотом!..» Художественный образ, созданный Данте, не только вызывает сострадание к Паоло и Франческе, но и заставляет задуматься, а столь ли уж велик грех людей, которые искренне полюбили друг друга». Так мало вещей в этом мире, которые способны растопить сердце! Рита сегодня была на поминках, а после ехала по той части города, что вызвала у неё чувство причастности и безмерной любви к Родине – всё те же индустриальные пейзажи в духе декораций к «Сталкеру», всё те же хмурые, чёрные, как уголь, небеса и промозглый дождь… «Как мало ориентиров в этом мире, лишённом первородного огня», - думала Рита. Если мир – это одна большая Зона, где души странствуют в поисках бесконечно далёкого Монолита, рискуя нарваться на какую-нибудь аномалию или чего похуже, то не прав ли был Бодлер, сетуя: «…Зачем в такой дали блестят долины рая, Где вечная любовь и вечный аромат, Где можно все и всех любить, не разбирая, Где дни блаженные невидимо летят? Зачем в такой дали блестят долины рая?» Вот, почему, наверное, у Риты такой трепет вызывают все вариации по «Сталкеру» и строки «Божественной комедии». Посмеялась Рита, кстати, и над некоторыми сценами «Острова», того, что на НТВ шёл года два назад – собрали туда ведущих всяких на прихоти тропической судьбы. Когда выгнали одного, Олега, который там всех тиранил и командовал над всеми, Прохор Шаляпин заявляет на следующее утро: «Такое чувство, будто умер Сталин». «Ага, - поддакивает Катя Гордон. – Или как если бы уволили директора школы. Знаешь, такого поганого…». Хех.
Николай Шальнов: тэги: графомания Этот трилистник сонетов - кроссовер "Божественной комедии" и "Пикника на обочине". "Земную жизнь пройдя до половины, я заблудился в сумрачном лесу, утратив правый путь во тьме долины..." Путь сталкера Ад (Припять) Бескрайнюю степь и развесистый полог Воздушных пространств, окаймляющих мир, Что, хоть принуждённо, но стал нам так дорог, Пронзает насквозь утончённый эфир Из мыслей, мечтаний тех, кто перегноем Лёг в душную глубь обновлённых полей, Всех тех, кто когда-то был просто героем – Себе самому, ведь геройский наш век Развенчивал быстро отважных скитальцев, Что шли, забывая про дождь и про снег, На волю, где Смерть окровавленным пальцем Как ловчий, орудует… Тот человек, Что им остаётся, хоть громкое имя Ему не идёт, будет счастлив в пустыне. Чистилище (Чернобыль) Мечтаний моих воплощенье, ты славен Заброшенным холодом старых домов, Где призрак слепой поднебесною гарью Напомнит о том, чтобы был ты готов Здесь встретить любого, кого отравили Постылой реальностью - скучный фильмец! - Кому опротивела жизни бобина, Кто встретить решил здесь свой славный конец. Здесь снимут печати грехов затаённых И новых страданий тебе нанесут Печальные знаки на лоб, обновлённый В мертвящих скитаньях, которые ждут Пришедшего смелого сталкера – в Зоне Ты будешь безгрешен и снова свободен. Рай (ЧАЭС) Кто сможет, пройдёт вдоль долины забытой, Где ядерный цвет распустила весна, Где цвет заалевший, могильный, застылый Ты примешь за образы дивные сна. Здесь встретишься ты с благоверной матроной, И эта лишь Вера тебя поведёт Туда, где твой Разум не сможет дорогу Найти, и туда просто так не дойдёт Никто без Надежды - бессменной опоры Во всех тех скитаньях, которым конца Не знал ты до срока, и вечные споры С собою забыть тебе надо, едва Узришь Исполнитель Желаний… Конечный Твой путь только начался, друг мой беспечный…
Николай Шальнов: тэги: салон мамзель Ленорман В знаменитом исследовании "Эзотеризм Данте" ( http://fanread.ru/book/5000943/ ) известный французский традиционалист Рене Генон предпринял попытку раскрыть сложную систему символов поэтики Данте. Из главы 1 О вы, разумные, взгляните сами, И всякий наставленье да поймет, Сокрытое под странными стихами! Этими словами Данте совершенно определенно указывает, что в его произведении содержится скрытый смысл, учение в собственном смысле слова, для которого внешний и явный смысл только покрывало и который должен быть найден теми, кто способен за него проникнуть. В другом месте поэт идет еще дальше, заявляя, что вся письменность, а не только священные писания могут быть поняты и должны истолковываться принципиально в четырех смыслах: «можно подразумевать и полагать максимум четыре смысла». Очевидно, что эти различные значения ни в коем случае не должны разрушать друг друга или друг другу противопоставляться, напротив, они должны дополнять друг друга и согласовываться, как части единого целого, как составные элементы единого синтеза. Несомненно, «Божественная комедия» в целом может быть истолкована во многих смыслах, и мы в этом отношении имеем свидетельство самого автора, разъясняющего нам собственные замыслы, и, безусловно, более заслуживающее доверия, чем всякое другое. Трудность возникает только тогда, когда речь заходит об определении этих различных значений, особенно самых возвышенных или самых глубоких, и именно здесь, естественно, начинаются разногласия между комментаторами. Они в основном приходят к согласию в определении буквального смысла поэтического повествования философского (или скорее философско-теологического), политического и социального смысла, но даже вместе с буквальным смыслом это составит всего только три, Данте нас предупреждает, что надо искать четвертый; что же это за четвертый смысл? Для нас это может быть только смысл, предназначенный для посвященных, по сути своей метафизический, с которым соединены множество данных значений, которые, не все принадлежат к порядку чисто метафизическому, но в равной мере тоже обладают эзотерическим характером. Именно из-за этого их характера глубинный смысл совершенно ускользал от большинства комментаторов; тем не менее если его игнорируют или же не признают, то и остальные смыслы могут быть схвачены лишь частично, потому что он является как бы их принципом, в котором согласовывается и объединяется их множественность. Но и те, кто имеет в виду эту эзотерическую сторону произведения Данте, часто ошибаются относительно ее подлинной природы, потому что чаще всего им недостает реального постижения этого рода вещей и их интерпретации страдают от предрассудков, от которых им невозможно избавиться. Так, Россети и Ару, которые были в числе тех, кто первыми указали на существование этого эзотеризма, думали, что можно сделать вывод о «ереси» Данте; они не отдавали себе отчета в том, что это значит смешивать способы рассмотрения, относящиеся к совершенно различным областям; дело в том, что если они и знали некоторые вещи, то многие другие они игнорировали, мы же попытаемся показать их, не претендуя ни в коей мере дать полную картину предмета, который кажется поистине неисчерпаемым...
Николай Шальнов: тэги: киберпанк, искусство вечно, сказки о дружбе Этот эпизод из "Дома на болоте" Алексея Калугина, где Болотный Доктор расспрашивает прирученного зомби о смысле жизни, дико напомнил Рите разговор с её приятелем. В подобном же стиле протекал. Нет, Рита не испытывает чувства превосходства или что-то вроде такого, нет... Просто её всегда удивляло то легкое отношение к жизни у её друга, саму же её поиски смысла жизни доводят порой до цугундера. "– Что ты сейчас чувствуешь, Бенито? – спросил Доктор, опустив печенину в чай. – Ничего, – пробормотал зомби с набитым ртом. Доктор скосил на него лукавый взгляд. – Так не бывает. – Бывает, – уверенно кивнул зомби. Доктор уже не в первый раз заводил подобный разговор с живыми мертвецами – все пытался понять их психологию. Он хотел узнать, как зомби воспринимают окружающий мир и себя в этом мире. Доктору хотелось знать, кто они на самом деле? Люди, побывавшие по ту сторону жизни и каким-то непостижимым образом сумевшие вернуться в свои полуразрушенные тела, или же это был иной, чуждый разум, обретший в Зоне столь странную форму существования? В процессе общения с ожившими мертвецами Доктор убедился в том, что при регулярных занятиях интеллект зомби, на начальной стадии соответствующий уровню развития двухлетнего ребенка, начинает быстро расти. Первым делом у них расширялся словарный запас и закреплялись навыки социализации. Отдельных выдающихся представителей, таких как Бенито, Доктору удалось даже обучить грамоте. Но в отсутствие постоянного давления извне зомби очень быстро теряли интерес к любым занятиям. И тут же включался процесс деградации, протекавший значительно быстрее. За три дня зомби мог легко забыть то, чему его приходилось учить два месяца. Во всем этом не было никакого смысла. И никто не понимал этого лучше самого Доктора. И если бы кто-то спросил его, чего ради он возится с этим отродьем, Доктор спросил бы в ответ: а что вообще в этой жизни имеет смысл? И, не дождавшись ответа, сам бы и ответил: только сама жизнь. Продолжение тут: – Тебе нравится жить? – Не понимаю. – Покончив со шпротами, Бенито с чувством исполненного долга воткнул вилку в землю и через край выпил оставшееся в банке масло. – О чем ты спрашиваешь? – Мы живем. – Доктор сделал движение обеими руками, как будто огладил большой невидимый арбуз. – То есть существуем в это мире. – Ну, – рассеянно кивнул Бенито. – Ты никогда не задавал себе вопроса, для чего мы здесь? – Нет, – качнул головой зомби. – А кто-то из твоих знакомых? – Нет. – Тебе это не интересно? – Я не разговариваю сам с собой. Указательным пальцем Бенито собрал остававшееся на стенках и донышке банки масло и сунул палец в рот. – Не соси палец, Бенито, – недовольно поморщился Доктор. – Я ем, – ответил зомби. – Для этого существует вилка. – Вилкой масло со дна банки не соберешь. Бенито улыбнулся. Нечасто ему удавалось поддеть Доктора. А сейчас Доктору явно нечего было возразить. Доктор это понял и решил оставить тему консервной банки. – Ты сказал, что не разговариваешь сам с собой, – напомнил он Бенито. – Так, – кивнул зомби. – О чем разговаривать с самим собой? – Он пожал плечами. – Если я задаю себе вопрос, то уже знаю на него ответ. – А если я спрошу тебя, Бенито, что ты делаешь в этом мире? – Я есть. Бенито еще раз провел пальцем по сухому, блестящему дну банки, облизнул палец и зашвырнул банку в кусты. – Надо говорить: «Я ем», – поправил Доктор. – Ты спросил, что я делаю в этом мире. – Да. – Я ответил. Доктор озадаченно нахмурил брови. – Прости, я, наверное, прослушал твой ответ. – Я есть, – сказал зомби. – То есть, – доктор провел открытой ладонью от себя к собеседнику, – ты хочешь сказать, что существуешь? – Так, – согласился с таким определением Бенито. – Но для чего? В чем смысл твоего существования? – А твоего? – задал встречный вопрос зомби. Доктор задумался. – Я изучаю Зону, – сказал он, решив, что такой ответ будет наиболее понятен Бенито. – Зону и ее обитателей. – А когда Зоны не было? – тут же задал новый вопрос зомби. – У тебя не было никакого смысла жизни? – Он был не так ясно определен, – ответил Доктор. – Вот и у меня так же, – кивнул зомби. – Как? – не понял Доктор. – Ты понял, в чем твой смысл жизни, только после того, как оказался в Зоне. Для того чтобы я понял, в чем смысл моей жизни, мне нужно оказаться вне ее. Доктор удивленно хмыкнул. Интересная трактовка. Кто бы мог подумать, что зомби способны на столь непростые умозаключения. И ведь не откажешь ему в логике. – Ну, тогда расскажи мне, о чем ты мечтаешь. – Мечтаю? – удивленно повторил зомби. – Ну да, у тебя ведь есть мечты? – Мечты? – Бенито задумчиво почесал ногтем за ухом, затем так же задумчиво посмотрел на грязный, обломанный ноготь. – Не понимаю. – О чем ты думал, когда ждал меня сегодня? – О том, что ты велел мне ждать. – И все? Зомби уставился в землю. Может быть, задумался, а может быть, для него это был способ ухода от действительности, которую он не понимал. – Ты хотел со мной встретиться? – задал наводящий вопрос Доктор. – Ты велел мне ждать, – повторил зомби, не поднимая взгляд. – Но ты ведь можешь не делать то, что я тебе говорю. – Со стороны Доктора это была уже откровенная провокация. Пауза. – Ты велел мне ждать. – Почему ты ждал меня? – Ты велел мне ждать. Голос Бенито, как и прежде, ровный и невыразительный, но пальцы рук уже скребут землю, – явный признак того, что зомби начинает нервничать. Чем закончится нервный срыв, предсказать почти невозможно. Зомби может упасть на спину и забиться в судорогах, может впасть в каталепсию, может броситься на того, кто находится рядом, и вцепиться зубами в горло. – Извини, Бенито. – Доктор рукой прижал нервно дергающиеся пальцы зомби к земле. – Я не хочу причинять тебе беспокойство. Мне только нужно понять тебя. – Я знаю, – сказал зомби. И тут же: – Зачем? – Мне это интересно. – Почему? – Потому что мы с тобой очень разные. Бенито окинул Доктора оценивающим взглядом. – Не очень. – Внешне мы похожи. Но наши организмы функционируют по-разному, у нас разный обмен веществ, мало в чем схожая биохимия. Мы по-разному мыслим. Нижняя челюсть Бенито съехала в сторону, глаза закатились – зомби задумался. Доктор ждал. – Я знаю. – Глаза и челюсть Бенито вернулись в исходное положение. – Я знаю, почему мы по-разному думаем. – Да? – изобразил удивление Доктор. – Очень интересно. – Ты думаешь здесь, – указательным пальцем зомби ткнул доктора в висок. – Я думаю… Бенито поднял согнутые руки до уровня плеч и медленно, плавно, насколько это может сделать зомби с его плохо гнущимися суставами, развел их в стороны. – Что, Бенито? – Я думаю… – Ладонь правой руки Бенито положил на грудь. Затем переместил ее на живот. – Я знаю… – Лицо зомби сморщилось так, будто он собирался заплакать. – Я чувствую… Бенито не хватало слов, чтобы выразить то, что он хотел. И Доктор не мог ему помочь, потому что не понимал и даже не догадывался, что хочет сказать зомби. – Ладно, Бенито, поговорим об этом в другой раз. Зомби поднес к лицу Доктора растопыренную пятерню, приказывая замолчать. – Я думаю не так, – Бенито коснулся пальцем своего виска. – Так, – он еще раз тронул висок пальцем, – думаешь ты. Я думаю вот так, – зомби сделал широкий жест руками, словно желая охватить все, что их окружало, и при этом посмотрел на небо. – Понимаешь? Доктор озадаченно помял двумя пальцами переносицу. – Не совсем, Бенито… – Ты думаешь изнутри, я – снаружи. Зомби снова повторил свой широкий жест и неожиданно улыбнулся. – Ты хочешь сказать… Доктор умолк, не решаясь назвать то, что уже, кажется, понял. – Ты хочешь вместить сюда, – зомби указал пальцем на голову Доктора, – весь мир. Это очень трудно. – Это невозможно, – уточнил Доктор. – Невозможно, – согласился Бенито. – А ты?.. – Я просто живу, – в третий раз развел руками Бенито. – Я не знаю, откуда ко мне приходят мысли. – Многие зомби со временем теряют способность разговаривать. – Люди тоже рождаются немыми. – Ты встречался с немыми людьми? – Нет. – Откуда же ты об этом знаешь? – Просто знаю. – Бенито посмотрел в сторону заходящего солнца. – Скоро темно будет. – Ты не ответил на мой вопрос. – Я не могу на него ответить. – Ты хочешь сказать, что даже утратившие навык разговорной речи зомби сохраняют способность мыслить? – Не мыслить, – Бенито сделал отрицательный жест рукой. – Нет. Мыслят здесь, – он показал на голову. – Ты сейчас мыслишь? – Нет. – Тогда как ты находишь ответы на вопросы, которые я тебе задаю? – Не знаю… Нет. Не могу объяснить. – С кем я сейчас разговариваю, Бенито? – вкрадчиво поинтересовался Доктор. – Со мной, – ответил зомби. – Кто ты? – спросил Доктор и замер в ожидании ответа, который, как он полагал, мог в корне изменить все представления людей о том, что происходит в Зоне. – Я тот, кого ты называешь Бенито. Нет. Не это рассчитывал услышать Доктор. – Это слишком простой ответ, Бенито. – А как будет сложно? – Это ты мне скажи. – Я не понимаю, – покачал головой зомби. Говорят, что новорожденные дети знают о мире если не все, то гораздо больше, чем взрослые. Вот только рассказать они ничего не могут. А к тому времени, когда обретают способность говорить, все забывают. Шутка, конечно. Но сейчас, глядя на Бенито, Доктор готов был поверить в то, что этот зомби действительно знает больше, чем способен выразить словами. Говорящий не знает, а знающий не говорит – с этой истиной не поспоришь, даже если очень хочется. – Скажи мне, Бенито, другие зомби слышат наш разговор? Бенито задумался. – Нет… Не думаю… Не знаю… – Ты знаешь, что сейчас делают другие зомби? – Я не хочу это знать. – А если бы захотел? – Не знаю, – пожал плечами зомби. – Попробуй. – Зачем? – Тебе разве не интересно? – Интересно?.. Нет… Не знаю… – Хочешь еще одну банку шпрот? – Хочу. – Попытайся узнать, что сейчас делают зомби в Припяти. – Зачем? – Я дам тебе за это банку шпрот. Бенито наклонил голову и трижды стукнул согнутыми пальцами себя в лоб. – Ты думаешь здесь, Доктор, – произнес он вроде как с укоризной. – Почему? – не понял Доктор. – Потому что нет никакой связи между тем, что ты мне предложил, и банкой шпрот… Ее у тебя все равно нет. – Как ты узнал? Бенито улыбнулся. – Перестань думать головой, Доктор. Может быть, тогда у тебя тоже получится. Однажды у тебя это получилось. Доктор почувствовал, как у него похолодели кончики пальцев. Он понял, о чем говорит Бенито. Но он не хотел в это верить. Зомби не мог знать о том случае. Черт возьми! Да его тогда просто на свете не было! Пять лет назад лежал Бенито в своем уютном гробике, гнил помаленьку и знать не знал, что существует жизнь после смерти. Доктор медленно провел языком по губам. Так делают зомби, когда настраиваются на серьезный лад. – Говори, Бенито, я тебя слушаю. – Что? – Зомби удивленно поднял складки высохшей кожи на надбровных дугах – от самих бровей давно ничего не осталось. – О том случае. – Я не понимаю. – Ты сказал, что однажды у меня получилось. Так? – Так. – Что ты имел в виду? – Ничего. – Тогда почему ты сказал об этом? – Потому что я знаю тебя, Доктор. Хорошо знаю. – Зомби протянул руку и одобряюще похлопал Доктора по плечу. – Ты очень способный. Если ты захочешь, у тебя все получится. – Ты не Бенито, – глядя зомби в глаза, тихо произнес Доктор. – Я – Бенито, – ответил зомби. – И ты знаешь это. Доктор приложил два пальца к губам и медленно качнул головой из стороны в стороны. – Ну и хорошо, – улыбнулся Бенито. – Пусть так и будет. Так? – Так, – согласился Доктор".
Николай Шальнов: тэги: искусство вечно Красивое стихотворение из "Дома жизни" ( http://www.stihi.ru/avtor/rossetti&book=1 ) Данте Россетти. Свет, преобразующий душу, когда страсти утихли... Свет души Кого так полюбил бы на земле я? Когда любовь достигнет полноты? Утихла страсть, исполнились мечты. Но, как заря рождается, смелея, Пока черна глубокая аллея, Уже дрожишь и воскресаешь ты – Так душу обвевает с высоты Сама Любовь, росой небес алея. Стремится путник радостно вперёд При свете дня, затем глубокой ночью Огонь созвездий видит он воочью, А после – восхитительный восход. Так блещет и душе моей в ответ Любви безмерной переменный свет.
Николай Шальнов: тэги: сказки о смерти, светлые гении Только что Рита узнала, что умер Алан Рикман. Как ножом по сердцу. Великий был актёр, вечные ему память и слава! Памяти Алана Рикмана Как жаль порой бывает расставанье – Хоть временное – с теми, кто в душе оставил Такой неизгладимый отпечаток, Что трудно сделать вздох и трудно подытожить Всё, созданное ими. Воплощенья Их знаем лучше мы, чем их самих, но всё же Мы любим их, и в памяти живее Их нет. Порой бывает грустно Нам вспомнить детство: те, кто его наполнил Столь чистым, одухотворённым светом, Уж стали ангелами светлыми, покуда Их новая не выберет судьбина В круговороте жизней. Что же – жили Они, а нам лишь помнить остаётся.
Николай Шальнов: тэги: светлые гении, поттериана Волшебное слово. Джоан Роулинг раскрыла секрет игры Алана Рикмана ( http://www.nn.ru/news/more/volshebnoe_slovo_dzhoan_rouling_raskryla_sekret_igry_alana_rikmana/26237713/ ) Популярная британская писательница Джоан Роулинг назвала единственное слово, которое помогло актеру Алану Рикману сыграть роль профессора Снейпа - одного из самых ярких и неоднозначных героев фильма о волшебнике Гарри Поттере. Профессор Снейп – один из злодеев и, как кажется в начале, противников талантливого волшебника. Ненавистник его отца и добрый друг его матери, он делает пребывание Гарри Поттера в школе магов и чародеев «Хогвартс» не самым приятным. Позже он и вовсе превращается во врага, когда убивает директора школы и близкого друга Гарри профессора Дамблдора. Однако в ходе трагического развития сюжета злодей превращается в героя, готового умереть за людей, которых он любит. Как сообщает газета The independent, Алана Рикмана неоднократно спрашивали, как ему удалось сыграть столь сложного героя. Как выяснилось, у актера имелись секреты, которые он не мог поведать ни съемочной группе, ни режиссеру. Тайны, которые помогали Рикману лучше понять своего героя и лучше сыграть его, он узнавал от автора книг Джоан Роулинг. Ещё до публикации новых частей писательница рассказывала актеру о том, как будет развиваться сюжет, связанный со Снейпом. В частности, о том, что герой Рикмана – не отъявленный злодей, а тайный агент доброго мага Дамблдора. «Бывали забавные случаи, когда режиссер просил его сыграть определенным образом, а тот отвечал что-то вроде «Нет, я не могу так поступить. Я знаю, что будет, а ты ещё нет», - цитирует LA Times продюсера Дэвида Хеймана. Однажды писательница поведала Алану Рикману другую тайну Снейпа – о любви мрачного профессора к Лили Поттер, матери Гарри Поттера. В книге "Гарри Поттер и дары смерти" Снейп признается, что любил её всегда (а потому не мог причинить её ребёнку зла). Вчера, 18 января, девушка по имени Сара задала писательнице вопрос в twitter-блоге: «Вы можете рассказать, о чем поведали Алану Рикману о Северусе Снейпе? Или это навсегда останется секретом?» Джоан Роулинг ответила коротко: «Я рассказала Алану, что скрывается за словом «всегда».
Николай Шальнов: тэги: искусство вечно, светлые гении, осторожно, слэш! Вот уж правда сказана про Риту, что она ищет счастья разными путями и нигде его не находит. Пошла Рита на базар и купила… нет, не самовар, а в киоске – «Молот ведьм». Сотню отвалила, хотя издание хорошее, не пожалела. Зачем, спрашивается, купила? Может, потому, что это авторитетное в каком-то роде сочинение, а, может, это отголосок юношеского воспоминания Риты об одной статье о готах, где было сказано, что они ориентируются на подобную литературу… В общем, пыталась она сосредоточиться на тексте вступительной статьи – но тщетно, равно как и тщетой попахивали её попытки сократить реферат по философии: перед глазами вставали необыкновенно притягательные ландшафты «Сталкера», а где-то в глубине ритиного существа фосфоресцирующими огнями вспыхивали отсветы её первых восторгов от прочтения «Пикника на обочине». «Счастья для всех даром, и пусть никто не уйдёт обиженным», - вспомнилось Рите, и поместила она на одну ступень этого известного чувачка по теме Зоны с Сагарой Сосуке – некогда светлым гением Риты. Удивительным свойством обладает искусство: его светлые гении вечны, как и оно само, несмотря на то, что в жизни, как правило, все подражатели линяют. И по серии "Сталкер", как выяснилось, слэш пишут. Жесть. Вот посягательство на святыни!.. Такое странное чувство Рита испытала, просмотрев пару дисклеймеров, очень напоминающее то, когда она нарвалась на слэш по Холдену и Стрейдлейтеру из "Над пропастью во ржи" - неприязненное ощущение осквернения храма красоты и любви. Но кому-то нравится, по-видимому...
Николай Шальнов: тэги: находки, мыслевыброс В магазине Рита наткнулась вот на это: http://www.uaua.info/semya/life-style/news-37980-hochu-takoe-dnevnik-moi-5-let/ . Может, для кого-то эта новость уже - причта во языцех, но Рите показалось интересным, правда, цена возмутила. А зачем нам, собственно, вести дневники? У Риты их четыре - три бумажных и один публичный, разной степени конфиденциальности. Вот тут, например, описаны 10 причин, по которым стоит вести дневник: http://www.vitamarg.com/ Для Риты подобное времяпрепровождение стало уже одним из формообразующих и целеполагающих смыслов, которые выделяются из повседневности самим ходом вещей. Как музыки - в Анне, мыслей в Рите "сколько угодно, и притом - без труда". Ситуация с Джинни Уизли не рассматривается. Почему полезно вести личный дневник? Не секрет, что многие люди (известные и не очень) издавна ведут свои дневники. Почему люди ведут дневники? Итак, рассмотрим главные причины, почему психологи считают, что вести дневники - полезно. 1. Дневник помогает снять стресс и «излить душу». Даже небольшие записи о том, что вас расстроило, могут помочь вам сбросить балласт ненужных негативных мыслей, которыми больше не с кем поделиться. 2. Ведение дневника приводит наши мысли в порядок, помогает лучше анализировать события и смотреть на них более объективно. 3. Дневник помогает раскрыть творческий потенциал и «вынуть на поверхность» ценные идеи. 4. Ведение дневника помогает сохранять оптимизм. Как? Психологи считают, что, если каждый день записывать по 3 положительных события, человек начинает смотреть на жизнь более оптимистично. 5. Дневник дисциплинирует и помогает достигать целей. Поставив себе цель в письменном виде в дневнике, вам уже будет труднее отказаться от своих обязательств перед самим собой. В общем, польза от ведения дневника очевидна. Вести дневник можно в любой форме, которая удобна и приятна вам - это главное условие!
Николай Шальнов: тэги: юмор, находки, искусство вечно, готика Забавно =) Мнение самого Вазари о готическом искусстве. "В этих постройках, которых так много, что мир ими зачумлен, двери украшены колоннами тонкими и скрученными наподобие винта, которые никак не могут нести нагрузку, какой бы лёгкой она ни была. Точно так же на всех фасадах и других украшениях они водружали черт знает какие табернаклишки один на другой со столькими пирамидами, шпилями и листьями, что они не только устоять не могут, но кажется невероятным, чтобы они могли что-нибудь нести, и такой у них вид, будто они из бумаги, а не из камня или мрамора. И в работах этих устраивали они столько выступов, разрывов, консолей и завитушек, что лишали свои вещи всякой соразмерности, и часто, нагромождая одно на другое, они достигали такой высоты, что верх двери касался у них крыши. Манера эта была изобретена готами, ибо после того, как были разрушены древние постройки и войны погубили и архитекторов, то оставшиеся в живых стали строить в этой манере, выводя своды на стрельчатых арках и заполняя всю Италию черт знает какими сооружениями, а так как таких больше не строят, то и манера их вовсе вышла из употребления. Упаси боже любую страну от одной мысли о работах подобного рода, столь бесформенных по сравнению с красотой наших построек, что и не заслуживают того, чтобы говорить о них больше, чем сказано". А вот что пишет Натан Дрейк, редактор журнала "Литературный досуг", правда, уже о готической литературе: "Ничто не воздействует столь сильно на человека, как готика... даже самый невосприимчивый мозг, рассудок, свободный от каких бы то ни было следов суеверия, непроизвольно признаёт её власть и силу". В чём-то перекликается эта фраза с выражением Уайльда, которое Рита так любит цитировать: "Кто из нас не просыпался порой до рассвета после сна без сновидений, столь сладкого, что нам становился почти желанным вечный сон смерти, или после ночи ужаса и извращенной радости, когда в клетках мозга возникают видения страшнее самой действительности, живые и яркие, как всякая фантастика, исполненные той властной силы, которая делает таким живучим готическое искусство, как будто созданное для тех, кто болен мечтательностью?" Как выяснила Рита, в готической литературе тоже есть свои основополагающие сюжеты, вроде тех, что выделил Борхес. Причем автором этой системы является не кто иной, как сам Монтегю Саммерс, довольно занимательный учёный, чью книгу "История колдовства" Рита купила однажды в детстве по дешёвке на блошином рынке и долго от неё не отрывалась: "Знаток жанра Монтегю Саммерс в книге "Сверхъестественный омнибус" выделяет следующие типы описываемых в литературе сверхъестественных явлений: потусторонние силы и посещение со злой целью, явление призрака и странная болезнь, загробные появления, живые мертвецы, возвращение из могилы, исполнение клятвы, неупокоенная душа, загадочное предначертание. Каждому из этих явлений отведена своя роль в сюжетной линии готического романа".
Николай Шальнов: тэги: готика, искусство вечно Помимо всего прочего, когда Рита рылась в ящике стола в поисках учебных материалов, она наткнулась на ксерокопию страниц из повести Вернона Ли "Любовник-фантом". Тогда её ещё не было в инете, но описание миссис Оук произвело на Риту довольно сильное впечатление. Запоминающийся образ - в коллекцию одержимцев в духе Эмили Отмен и Лигейи. "...Пожалуй, я не смогу восстановить то первое впечатление, которое произвела на меня миссис Оук. Попытайся я припомнить его, оно оказалось бы полностью окрашенным моим последующим знанием ее: ведь не могли же с самого начала пробудиться во мне тот странный интерес и восхищение, которые очень скоро вызвала у меня эта необыкновенная женщина. Интерес и восхищение, поймите меня правильно, весьма своеобразные, поскольку и сама она была женщиной весьма своеобразной, а я, если на то пошло, тоже довольно своеобразный мужчина. Но я смогу лучше объяснить это позже. С уверенностью скажу одно: наверное, я был безмерно удивлен, обнаружив, что моя хозяйка и женщина, которая будет позировать мне для портрета, так разительно непохожа на все, что я ожидал увидеть. Или нет — теперь, когда я задумался об этом, мне кажется, что меня это почти не удивило, а если и удивило, то всего лишь на долю секунды. Дело в том, что стоило мне только увидеть реальную Элис Оук, как из памяти у меня сразу же должно было вылететь, что она представлялась мне в воображении совершенно иной: такой законченностью обладала ее личность, настолько не похожа она была на всех других людей, что создавалось впечатление, будто она всегда присутствовала в моем сознании, но присутствовала, быть может, как загадка, как тайна. Продолжение тут: Попробую дать вам какое-то представление о ней — я говорю не о своем первом впечатлении, каким бы оно ни было, а о том совершенно реальном впечатлении, которое складывалось у меня постепенно. Для начала я должен повторить — и буду повторять снова и снова, — что это была, вне всякого сомнения, самая грациозная и утонченная женщина, которую я когда-либо видел. Однако ее грация и утонченность не имели ничего общего с каким-либо заранее сложившимся понятием, теоретическим или практическим, об этих вещах; ее грация и утонченность сразу же воспринимались как совершенство, но как совершенство, воплотившееся в ней в первый и — как я убежден — наверное, в последний раз. Ведь, правда же, вполне допустимо предположить, что раз в тысячу лет могут возникнуть комбинация линий, система движений, силуэт, жест, которые при всей своей новизне и неповторимости точно отвечают нашим стремлениям к прекрасному и исключительному? Она была очень высока ростом и, я думаю, казалась людям худощавой. Не знаю, я никогда не представлял ее телесным существом, состоящим из костей, плоти и так далее, — я видел в ней лишь чудесное сочетание линий и чудесное своеобразие личности. То, что она была высока и стройна, это безусловно так, но она совершенно не соответствовала нашему представлению о хорошо сложенной женщине. У нее, прямой, как бамбук, и намека не было на то, что люди называют фигурой; плечи у нее были несколько прямоваты, а голову она наклоняла вперед; ни разу не видел я на ней платья с открытыми руками и плечами. Но эта ее бамбуковая фигура обладала гибкостью и величавостью; игру очертаний, менявшихся с каждым ее шагом, я не могу сравнить ни с чем: в ней было что-то от грации павлина и от грации оленя, но больше всего она поражала неповторимым своеобразием. Как бы я хотел описать ее! Как бы я хотел нарисовать ее такой, какой она видится мне сейчас, стоит мне только закрыть глаза, — нарисовать хотя бы беглым силуэтом! Увы! Я желал этого уже сто тысяч раз. Все тщетно! Я вижу ее так явственно: как она медленно прохаживается взад и вперед по комнате, причем то, что плечи у нее немного приподняты, лишь придает завершенность изысканной гармонии линий, образуемых прямой гибкой спиной, длинной изящной шеей, головой с завитками коротко подстриженных светлых волос, всегда чуть наклоненной, за исключением тех моментов, когда она, вдруг откинув ее назад, улыбалась — не мне, не кому-то еще, не чьим-либо словам, а словно чему-то такому, что неожиданно увидела или услышала одна она, и тогда на ее впалых, бледных щеках появлялись те странные ямочки, а ее широко открытые большие серые глаза странно белели. В эти моменты пластикой своих движений она напоминала благородного оленя. Только что могут сказать о ней слова? Знаете, даже величайшему художнику, по-моему, не под силу воспроизвести подлинную красоту очень красивой женщины в самом обычном смысле этого слова: женщины Тициана и Тинторетто в жизни были, наверное, несравненно прекрасней, чем на их картинах. Что-то, составляющее самую сущность, всегда ускользает — может быть, потому, что истинная красота реализуется не только в пространстве, но и во времени и в этом подобна музыке, череде, ряду. Имейте в виду, я говорю сейчас о женской красоте в общепринятом смысле слова. Представьте себе теперь, насколько трудней передать изящество такой женщины, как Элис Оук; но если карандаш и кисть, копирующие каждую линию, каждый оттенок, не способны сделать это, то возможно ли дать хотя бы самое смутное представление о ней при помощи одних только жалких слов — слов, обладающих лишь абстрактным значением, бессильной общепринятостью ассоциаций? Короче говоря, миссис Оук из Оукхерста являлась, на мой взгляд, женщиной в высшей степени утонченной и странной — экзотическим существом, прелесть которого так же невозможно описать словами, как аромат какого-нибудь недавно открытого тропического цветка невозможно воспроизвести, сравнивая его с запахом махровой розы или лилии. Тот первый обед проходил в довольно удручающей атмосфере. Мистер Оук — Оук из Оукхерста, как называли его местные жители, — ужасно смущался. Тогда я подумал, что он боится поставить себя в глупое положение в моих глазах и в глазах своей жены, но эта его особая стеснительность не прошла и впоследствии; как я вскоре догадался, робость внушала Оуку собственная жена, хотя присутствие полного незнакомца в моем лице, несомненно, еще больше сковывало его. Время от времени он, похоже, порывался что-то сказать, но потом, очевидно, сдерживался и сохранял молчание. Очень странно было видеть, как этот рослый, красивый, мужественный молодой мужчина, который, наверное, очень нравился женщинам, начинает вдруг заикаться от волнения и заливаться краской в присутствии своей собственной жены. Это не было робостью человека, сознающего свою глупость: наедине со мной Оук, все такой же медлительный и застенчивый, высказывал кое-какие собственные мысли и вполне определенные суждения по политическим и общественным вопросам — все это с какой-то детской серьезностью и трогательной тягой к определенности и истине. С другой стороны, своеобразная робость Оука не вызывалась, насколько я мог видеть, какими-либо подковырками со стороны жены. Ведь от наблюдательного глаза никогда не ускользнет, если тот или иной из супругов привык, что его дражайшая половина постоянно его шпыняет и поправляет: оба супруга в этом случае все время держатся настороже, один привычно следит и придирается, другой привычно ждет придирок. В Оукхерсте и в помине не было ничего подобного. Миссис Оук явно не снисходила до того, чтобы беспокоиться по поводу слов и поступков своего мужа; он мог бы наговорить или наделать сколько угодно глупостей — она не только не упрекнула бы его, но даже и не заметила бы этого; она не обратила бы внимания, начни он говорить глупости хоть со дня свадьбы. Это чувствовалось сразу же. Миссис Оук попросту игнорировала его существование. Нельзя сказать, чтобы она обращала много внимания вообще на чье-либо существование, в том числе и на мое. На первых порах я принимал это за аффектацию с ее стороны, так как во всем ее облике было нечто неестественное, нечто, наводящее на мысль о нарочитости и позволяющее поначалу заподозрить ее в манерности, вычурности. Так, она престранно одевалась — не в соответствии с какой-нибудь эксцентричной и эстетической модой, а странно на свой особый, индивидуальный лад, как бы в платья прародительницы, жившей в XVII веке. Так вот, на первых порах я счел эту смесь невыразимой изысканности с полнейшим безразличием, которое она проявляла в отношении меня, своеобразной позой. Она всегда имела несколько отсутствующий вид, как будто думала о чем-то своем, и хотя была достаточно разговорчива, проявляя в разговоре все признаки незаурядного ума, создавалось впечатление, что она так же молчалива, как ее муж. Сначала, в первые дни своего пребывания в Оукхерсте, я заподозрил было миссис Оук в том, что она является кокеткой высшего полета, а ее рассеянный вид, ее манера глядеть во время разговора куда-то в невидимую даль, ее странноватая, не связанная с содержанием беседы улыбка — все это есть многочисленные способы пленять и смущать потенциального обожателя. Я ошибочно принял ее манеры за несколько схожие приемы кокетливых иностранок — для англичанок это слишком сложно, — означающие (для способного понять их) приглашение «поухаживайте за мной». Но вскоре я понял, что ошибался. У миссис Оук не было ни малейшего желания приглашать меня поухаживать за ней; более того, она не удостаивала меня достаточным вниманием, чтобы допустить самую мысль об этом. Я же, со своей стороны, слишком сильно заинтересовался ею в совершенно ином плане, чтобы помышлять об ухаживании за ней. До моего сознания дошло, что передо мной не только изумительно редкостная, изысканная и загадочная модель для портрета, но также одна из самых своеобразных и таинственных женских натур. Теперь, оглядываясь назад, я склонен считать, что психологическое своеобразие этой женщины можно в итоге объяснить обостренным и всепоглощающим интересом к себе — своего рода нарциссизмом, — странным образом усугубленным игрой воображения, приверженного фантазиям, своего рода болезненной мечтательностью, когда человек видит сны наяву; притом все это было обращено внутрь, а внешне выражалось разве что в некоторой беспокойности мятущейся натуры, в своевольном стремлении удивлять и шокировать, а точнее сказать — удивлять и шокировать своего мужа и тем самым мстить ему за неспособность по достоинству оценить ее своеобразие; обрекшую ее на жизнь, исполненную непереносимой скуки. Все это открывалось мне мало-помалу, постепенно, но, похоже, я так по-настоящему и не постиг до конца таинственную загадку натуры миссис Оук. Какую-то ее неуловимую причудливость, странность, которую я чувствовал, но не смог бы объяснить, нечто столь же трудноопределимое, как своеобразие ее внешнего облика, и, возможно, самым тесным образом с ним связанное. Я заинтересовался миссис Оук, как если бы был в нее влюблен, а я ни чуточки не был влюблен. Меня не страшила разлука с ней и не радовало ее присутствие. Не испытывал я и ни малейшего желания угождать ей или искать ее внимания. Но она занимала мои мысли. Я пытался постичь ее, уловить ее физический образ, разгадать тайну ее психологии со страстностью, заполнявшей мои дни и не дававшей мне заскучать хотя бы на минуту. Оуки жили на редкость уединенно. С немногочисленными соседями они виделись мало, и гости в их доме бывали редко. Оука время от времени охватывало чувство ответственности передо мной: тогда в ходе совместной прогулки или послеобеденной беседы он туманно замечал, что, наверное, я нахожу жизнь в Оукхерсте ужасно унылой — мол, он-то из-за здоровья жены привык жить затворником, и к тому же его жена находит соседей скучными. Суждения своей жены в таких вопросах он никогда не подвергал сомнению. Он лишь констатировал факт, как если бы смиряться с судьбой было для него делом совершенно простым и неизбежным; тем не менее, мне иногда казалось, что эта монотонная уединенная жизнь рядом с женщиной, которая обращала на него не больше внимания, чем на стол или на стул, несколько угнетает и раздражает этого молодого мужчину, явно созданного для обыкновенной жизни с ее радостями и весельем. Я часто спрашивал себя, как он вообще выдерживает такое существование, тем более что его, в отличие от меня, не поддерживала заинтересованность в том, чтобы разгадать странную психологическую загадку и написать дивный портрет: это был, как я скоро убедился, человек исключительно добропорядочный, этакий идеально сознательный молодой англичанин — такой мог бы быть образцовым воином-христианином, — искренний, серьезный, чистый душой, храбрый, неспособный ни на какой низкий поступок, интеллектуально немного ограниченный и склонный мучиться всяческими сомнениями морального порядка. Условия жизни его арендаторов и положение его политической партии (он был активным членом партии тори) являлись предметом его первейших забот. По нескольку часов каждый день он проводил в своем кабинете, занимаясь делами по управлению имением и исполняя обязанности политического организатора партии, прочитывая груды докладов, газет и книжек по сельскому хозяйству, и выходил ко второму завтраку со стопками писем в руке и с тем странным, как будто озадаченным выражением на добром здоровом лице, которое придавали ему две глубокие морщинки между бровей, названные моим другом-психиатром маниакальной складкой. Вот с таким выражением лица и хотел бы я написать его; но я понимал, что ему это вряд ли бы понравилось и что справедливей по отношению к нему будет изобразить его во всей его цветущей, белокожей, румяной, светловолосой обыкновенности. Возможно, я не проявил должной добросовестности, делая портрет мистера Оука: я довольствовался внешним сходством, не заботясь о раскрытии характера, ибо мой мозг был целиком занят обдумыванием того, как мне лучше изобразить миссис Оук, как лучше всего запечатлеть на холсте эту необыкновенную и загадочную личность. Первым я начал писать ее мужа, а ей откровенно сказал, что на подготовку ее портрета мне понадобится куда больше времени. Мистер Оук не мог взять в толк, зачем мне нужно делать сотню карандашных набросков с его жены, еще даже не решив, в какой позе я буду ее писать, но, по-моему, был весьма рад возможности оказать мне гостеприимство в Оукхерсте: мое присутствие явно привносило разнообразие в его монотонную жизнь. Миссис Оук, похоже, была совершенно безразлична к тому, что гощу у них, как была она совершенно безразлична к моему присутствию. Никогда еще не видел я, чтобы женщина, не будучи невежливой, уделяла гостю так мало внимания; иной раз она целыми часами говорила со мной, или, вернее, предоставляла мне говорить с ней, но, судя по ее виду, совсем не слушала. Когда я играл на пианино, она сидела, погрузившись в глубокое старинное кресло работы XVII века, и на губах у нее время от времени играла та странная улыбка, от которой на ее впалых щеках появлялись ямочки, а глаза странно светлели. Однако ей было как будто бы совершенно все равно, продолжала звучать музыка или обрывалась. Она не проявляла ни малейшего интереса к портрету мужа и даже для вида не интересовалась им, но меня это совсем не задевало. Я не хотел, чтобы миссис Оук проявляла интерес ко мне; я лишь хотел продолжать изучать ее Впервые миссис Оук заметила мое присутствие как нечто отличное от привычного присутствия мебели, собак, лежащих на крыльце, священника, адвоката или случайно забредшего соседа, которого пригласили к обеду, может быть, через неделю после моего приезда, когда я невзначай обратил ее внимание на поразительное сходство между ней и женщиной, изображенной на портрете, что висел в холле с потолком, напоминающим корпус корабля. Это был портрет в натуральную величину, не слишком хороший и не слишком плохой, написанный, по всей вероятности, каким-нибудь бродячим итальянским художником начала XVII века. Висел он в довольно темном углу напротив портрета, явно написанного в качестве парного к нему, на котором был изображен смуглый мужчина в черном вандейковском костюме и с несколько неприятным выражением решительности и деловитости на лице. Эти двое явно были мужем и женой, и в углу женского портрета имелись слова: «Элис Оук, дочь Верджила Помфрета, эсквайра, и супруга Николаса Оука из Оукхерста» и стояла дата — 1626 год. В углу небольшого парного портрета было написано имя — «Николас Оук». Женщина на портрете и впрямь была удивительно похожа на нынешнюю миссис Оук, во всяком случае настолько, насколько написанный равнодушной кистью портрет времен начала правления Карла I может быть похож на женщину, живущую в девятнадцатом столетии. У обеих были те же самые странные контуры фигуры и черты лица, те же самые ямочки на впалых щеках, широко раскрытые глаза и неуловимая странность в выражении лица, запечатленная на портрете вопреки посредственной живописи и условной манере того времени. Воображение легко подсказывало, что у этой женщины была та же походка, те же красивые очертания шеи, затылка и наклоненной головы, что и у моей модели, которая была ее прямым потомком: как я выяснил, мистер и миссис Оук, двоюродные брат и сестра, оба вели происхождение от Николаса Оука и Элис, дочери Верджила Помфрета. Но сходство усиливалось и тем, что нынешняя миссис Оук, как я вскоре заметил, определенно старалась выглядеть, как ее прародительница, одеваясь в платья, сшитые по фасону XVII века, более того, иногда полностью скопированные с платья на портрете.".
Николай Шальнов: тэги: поттеромания, киномания, светлые гении Хелена Бонэм-Картер: "У меня настоящий талант засыпать везде, где только можно" ( http://www.interviewrussia.ru/life/helena-bonem-karter-u-menya-nastoyashchiy-talant-zasypat-vezde-gde-tolko-mozhno ) В фильме «Невероятное путешествие мистера Спивета» Хелена Бонэм Картер играет мать, умеющую вовремя дать ребенку-вундеркинду дельный совет. Правда, по собственному признанию, в жизни на родных детей она может по рассеянности даже сесть. Раха: Хелена, вы всегда такая бледная. Вам хоть раз удалось загореть? Хелена: Конечно! В моих жилах течет много испанской крови. Но я ненавижу валяться на солнце, это ужасно скучно. Отсюда и бледность. Раха: Вместо кожи вы пережариваете еду. Или бульварная пресса врет? Хелена: Нет, это чистая правда. (Смеется.) На кухне я вечно отвлекаюсь и забываю, что бросила на сковороду. А за ужином приходится внушать детям, что обугленная пища дико полезна. Раха: А вас когда в последний раз коварно обманывали? Хелена: Да буквально на днях. Во время съемок «Невероятного путешествия мистера Спивета» мне пришлось держать в руках настоящего паука-птицееда. Мне сказали: «Посмотри, Хелена, это же паук-мамочка!» «О, как мило!» — подумала я. И — вуаля! — тварь уже была у меня в ладони. Тот же трюк пытались провернуть с моим коллегой, только его, к сожалению, укусили, рука на время онемела. Думаю, паук решил показать, что никакая он не мамочка. Умница, да и только. Раха: Исполнитель главной роли в этом фильме, Кайл Кэтлетт, тоже отличается высоким интеллектом — в свои 11 лет парень уже говорит на трех языках. Хелена: Да, он очень умный и совсем крохотный. Нет, правда, совсем-совсем крошка! Такой, что я чуть было не уселась на него, когда мы впервые встретились. Знаете, мой материнский инстинкт под большим вопросом — я могу сесть на ребенка и даже не заметить. Раха: Хорошо, что вы миниатюрная. Хелена: Я-то да, но вот моя задница!.. Раха: Чем сейчас заняты ваши собственные дети? Хелена: Сын Билли мастерит новую клетку для своей черепахи. Кстати, вчера вечером мы прочитали в интернете, что черепаха, по всей вероятности, девочка, а не мальчик, как мы думали. Раха: Давно она у вас? Хелена: Шесть лет. И в любом случае имя Шелли останется за ней, оно же унисекс. Раха: Еще одно создание, которому стоит опасаться ваших ягодиц. Надеюсь, у вас есть свой диван? Хелена: Весь дом ими заставлен, честное слово. Я вообще люблю поваляться, это во мне от мамы. Для нас обеих самое лучшее время дня — послеобеденный тихий час. У меня настоящий талант засыпать везде, где только можно. Эта черта характера вызывает у Тима (Бертона) приступы зависти. Раха: Думаю, именно поэтому он в вас и влюбился. Хелена: А как же! Но потом я проснулась, все пошло наперекосяк, и он подумал: «О боже, можно эта женщина наконец заткнется и снова уляжется спать?» (Дикий хохот.)
Николай Шальнов: тэги: мания величия, сказки о дружбе, моя шокирующая жизнь, сумасшедший дом для непослушных дев викторианской эпохи, астрология Вот делает Рита рефераты по истории, да так интересно!.. Кучу всего Рита, оказывается, не знала, про 30-е годы, про Гитлера и тому подобное… И диву даётся Рита, что когда-то поддерживала, сама того не сознавая, программу вроде той, что декларировал Гитлер – касательно единства нации и поднятия народного духа: тогда, когда якшалась, точно Том Реддл с албанскими колдунами, с национал-консерваторами. Было довольно мило, тогда Винс сравнивал её со Шпеером, а сама Рита себя – с безнадёжно влюблённой в Тёмного Лорда Беллатрисой. На самом деле Рите тогда надо было просто куда-то приткнуться (неприткнутая "неприкаянная душенька" (!)) – от скуки и безнадёги, о чём она, впрочем, не раз пожалела в будущем. И стишок про Беллу Дремлет Хогвартс беспечальный, Отражаются огни В его озере зеркальном, Как красиво - посмотри! И апрельские болиды Прорезают небосклон, Для кого-то эти иды Будут жизненным концом. Окунула в воду ноги И выдыхаю аромат Розмарина у дороги - Запах горя и утрат. В Азкабане было жутко, А Азкабане - теснота, Азкабан тебе - не шутки, Но жила одна мечта О грядущем возвращеньи Сами-Знаете-Кого: Вы боитесь, без сомненья, Только имени его! Пробужденье от кошмара Было тяжким: так порой Солнце в жуткий час заката, Будто кто-то неживой, Остывает в водах неба, Отходя в печальный мир, Где готовится Селена Выплыть в сумрачный эфир. Это солнце отраженье Обрело в бездонье глаз У забывшего сомненья, У того, кого приказ Для меня важнее ночи, Той, в которой я жила, Но не ведая короче К вечному тропы. Была Я наивна: простодушным Отверзаются порой За вуалью жизни душной Тайны смерти, занятой Миром правящих созвездий... Гаснет за звездой звезда: Я угасла безвозмездно И бессмертье обрела. Мой воитель! Лорд бессмертья! Я жила тобой одним. Наступил момент возмездья: Метку в небо запустив, Угасила сны былого Переходом через Стикс... В бледном свете Ориона Тихо блещет Беллатрикс. был навеян этими сентиментальными воспоминаниями, кто-то, может, кто поймёт иронию Риты, обычно столь ей несвойственную, заметит улыбку журналистки в словах «Мой воитель! Лорд бессмертья! Я жила тобой одним!»… Хех. Жила. В гороскопе у неё написано что-то вроде того, что Рита там может стать «разумным народным вождём». Жесть. А надо это, спрашивается, Рите? Она не хочет быть ни Гитлером, ни Сталиным, ни Наполеоном ("день рождения Наполеона справляли всем персоналом сумасшедшего дома", так и вспоминается... И так и хочется приписать: "для непослушных дев викторианской эпохи"), несмотря на то, что там ещё приписано что-то о «культурных стараниях народа»: хватило с Риты и одного Гитлера, в юбке. Нет уж, мы, Девы, идеальные ассистенты, но не вожди и не руководители.
Николай Шальнов: тэги: искусство вечно Человек и море Как зеркало своей заповедной тоски, Свободный Человек, любить ты будешь Море, Своей безбрежностью хмелеть в родном просторе, Чьи бездны, как твой дух безудержный, - горьки; Свой темный лик ловить под отсветом зыбей Пустым объятием и сердца ропот гневный С весельем узнавать в их злобе многозевной, В неукротимости немолкнущих скорбей. Вы оба замкнуты, и скрытны, и темны. Кто тайное твое, о Человек, поведал? Кто клады влажных недр исчислил и разведал, О Море?.. Жадные ревнивцы глубины! Что ж долгие века без устали, скупцы, Вы в распре яростной так оба беспощадны, Так алчно пагубны, так люто кровожадны, О братья-вороги, о вечные борцы! Ш. Бодлер
Николай Шальнов: тэги: астрология, графомания, мыслевыброс, пороки и добродетели, осторожно, слэш! Одно из самых страшных качеств, присущих астрологам любого пошиба, в особенности тем, кто этим любит заниматься вопреки всему остальному, это, друзья мои, зависть. Рита от зависти порой если не на преступление пойдёт, то уж точно нагрешит в духе столько, что очень потом долго за это расплачивается – одиночеством или неизбывными приступами озлобления и пессимизма. Поэтому с этим надо что-то делать. Вот, в частности, замечательный пример этому. У Риты Солнце в Деве, высшая октава которой гарантирует создание этой Девой необыкновенных произведений искусства, в которых единство замысла подчёркнуто мельчайшей деталью и подробностью. Забавно, но именно наиболее крупная и наиболее пошлая форма Ритиного самовыражения пользуется популярностью и требует от читателей продолжения на «Фикбуке», в то время, как её наиболее вдохновенные писули как-то остаются на периферии. Забавно, может, дело как раз в том, что в первой использованы все возможные формы выражения и изображения, а также внимание и любовь к деталям, что характерно для Риты, когда она завершает цикл опыта с удовлетворительным чувством гордости за хорошо выполненную работу к более совершенной жизни. Несмотря на всю подобную удовлетворённость продуктами собственного труда, Рита испытывает зависть, стоит лишь ей только заглянуть в описания других знаков Зодиака: именно их качества, которых Рита у себя не наблюдает, вызывают у неё бурю негодования, ревности и других подобных чувств. Идти путём добродетели… Это как ситуация у соседей, когда Настенька говорит соседу-пикаперу, в очередной раз разглагольствующему о том, какой это прекрасный опыт – соблазнение: «А ты с парнем пробовал? Ну попробуй, это же такой прекрасный опыт! (хохот). А то нам все уже уши прожужжал своими теориями!». Почему-то вспомнилось негодование преподавательницы по отечественной литературе, которая начала срать кирпичами после того, как одна из Ритиных одногруппниц сказанула что-то про измены Марины Цветаевой мужу. «Это не измены! – завопила не свои голосом преподша. – Вы не понимаете, это люди другого сорта!». Ну и всё дальше, в том же духе, типа Цветаева так вдохновения искала. Это что же получается, товарищи? Чтобы продолжить хотя бы тот же фик слэшный, Рите надо пускаться во все тяжкие? Вот уж не подумала бы, ахха…
полная версия страницы