Форум » Дневники персонажей » Дневник Риты Скитер (продолжение) » Ответить
Дневник Риты Скитер (продолжение)
Николай Шальнов: [quote]И они пали в его объятия, и осыпали его поцелуями, и отвели во дворец, где облекли его в дивные одежды, и возложили на его голову корону, и дали ему в руки скипетр, и он стал властелином города, который стоял на берегу реки. И он был справедлив и милосерд ко всем. Он изгнал злого Волшебника, а Лесорубу и его жене послал богатые дары, а сыновей их сделал вельможами. И он не дозволял никому обращаться жестоко с птицами и лесными зверями и всех учил добру, любви и милосердию. И он кормил голодных и сирых и одевал нагих, и в стране его всегда царили мир и благоденствие. Но правил он недолго. Слишком велики были его муки, слишком тяжкому подвергся он испытанию — и спустя три года он умер. А преемник его был тираном.[/quote] Оскар Уайльд, "Мальчик-Звезда"
Николай Шальнов: тэги: искусство вечно, светлые гении, сумасшедший дом для непослушных дев викторианской эпохи Рита, решив развлечь себя "Фрегатом Палладой" Гончарова, наткнулась на несколько его критических статей, и, прочитав про Гамлета, содрогнулась. Ярко вспомнились мрачные страницы жизненного репертуара самой Риты. А статья написана превосходно, с пониманием и проницательностью. Полностью тут: http://knigosite.org/library/read/79198 И. А. Гончаров Опять "Гамлет" на русской сцене <...> Гамлет - не типичная роль - ее никто не сыграет, и не было никогда актера, который, бы сыграл ее. Можно сыграть Лира, Отелло и многие другие шекспировские роли, где как содержание, так и очертание характеров ясны, определенны до резкости, как, например, в Лире - и где, несмотря на силу, на напряженность пафоса - психологические фазисы развиваются и истекают постепенно одно из другого и в строгой последовательности открываются зрителю. Сильному артисту есть возможность настроить себя на тот тон чувств и положений, которые в Лире и Отелло идут ровным, цельным и нерушимым шагом crescendo и разрешаются дружными гармоническими аккордами. Не то в Гамлете. Гамлета сыграть нельзя - или надо им быть вполне таким, каким он создан Шекспиром. Но можно более или менее, слабее или сильнее, напоминать кое-что из него. Тонкие натуры, наделенные гибельным избытком сердца, неумолимою логикою и чуткими нервами, более или менее носят в себе частицы гамлетовской страстной, нежной, глубокой и раздражительной натуры. Продолжение тут: Как исполнить все это на сцене, одному артисту, в один, так сказать, прием, в один вечер, все, что пережинает, думает, чувствует и говорит Гамлет? Где взять сил живому Гамлету, чтоб дойти до последней сцены, не истощившись на одной, до дна души прочувствованной какой-нибудь сцене, не упасть от нервной дрожи и рыданий и не кончить тут всякую игру - как, например, в сцене Гамлета с матерью или после представления комедии? А ему ни падать, ни медлить нельзя, за стоном сердца у него следует порыв злобы и сознание роковой своей задачи - он должен в ней истощиться, как вечный жид! Не выдержал бы человек - никакой актер, если б он мог искренно, душевно пройти через всю пьесу - через все перипетии переживаемых им мыслей, чувств, замыслов, падений, терзаний. Невозможно! Итак артисту, играющему Гамлета, надо быть им в душе, чтобы даже напомнить отчасти шекспировского Гамлета. Требование с первого раза кажется неисполнимое, а между тем Гамлеты не так редки, как с первого раза кажется, глядя на великий образец шекспировского Гамлета. Все дело в размерах - лиц и событий. Кто потрудится вдуматься поглубже в это лицо - тот найдет, может быть, и в самом себе и во многих других родственные с Гамлетом свойства. Не говорим "черты" - ибо очертаний, признаков, по которым можно узнавать Гамлетов - нет. Оттого и говорим смело, что Гамлет - не тип. Все те психологические движения, какие играют в душе Гамлета, не могут наслаиваться, как обычные проявления характеров в обычной среде жизни и образовать вседневное, повторяющееся на глазах всякого явление или тип. Какой Гамлет знает, как он поступит и как надо поступить - в той или другой схватке здравой и четкой логики с той или другой ложью, кому и как нанесет он удары в этой, для него еще мало освещенной толпе лиц и дел. На одних не поднимается рука, другие ускользают - так он ослеплен обманом или сомнением - и он идет часто наудачу, а когда осветилось все зло перед ним - он изнемог и пал первый. Свойства Гамлета - это неуловимые в обыкновенном, нормальном состоянии души явления. Их нет тогда в состоянии покоя: они родятся от прикосновения бури, под ударами, в борьбе. В нормальном положении Гамлет ничем не отличается от других. Он не лев, не герой, не грозен, он строго честен, благороден, добр - словом, джентльмен, как был его отец, как был он сам, если б остался жив. Он светло и славно прожил бы свой век, если бы в мире все было светло и славно, но он столкнулся сначала с горькою (потеря отца и вторичный поспешный брак матери), потом с страшной действительностью. Ему выпал жребий вдруг из светлого облака правды и любви, которыми он жил и в которые так верил, - вдруг всеми глазами взглянуть во все ужасы жизненной бездны - и, мало того, стать по роковому вызову судьбы, которому он не может еще верить, стать борцом со злом, судьей, мстителем - и главной искупительной жертвой! Он, влекомый роковой силой, идет - потому что должен итти, хотя лучше, как он сам говорит, хотел бы умереть, даже у него бродит в душе параллель о том, "быть или не быть" - слабая, то есть менее честная и строгая натура не усумнилась бы нанести себе "удар кинжала", о котором он мечтает, и кончить все. Другая, еще слабее - просто не вынесла бы борьбы и пала сама собой, предоставив простор массе накопившегося зла, и оно разыграло бы свое дело. Но закон судьбы требовал возмездия - и указал роль мстителя Гамлету - вся драма его в том, что он - человек, не машина, не воплощение правосудия, которому бы было так легко произвести кровавую расплату и успокоиться. Нет, он весь - человек, тот человек, каким он называет отца. Ему надо итти вперед, куда зовет его долг, в виде призрака отца, но итти нельзя - там первая жертва - его мать. И отступать нельзя - сзади опять призрак отца, царство зла должно пасть - он это знает, но он предчувствует, что падет и он сам, что организм не устоит под таким ударом, какие обрушились на него. От этого сомнения - падение духа. Он слабеет, мечется, впадает в тоску и отчаяние. Но все идет вперед и дойдет: такие натуры не падают вконец и не сворачивают в сторону. Не выдерживает его организм и падает, потому что в нем нет не больного, не отравленного места - но он так же не способен бы был отступить, как не способен бы был холодно, как судья и палач, сильно и равнодушно наносить эти удары. Он дойдет до цели - и сам падет там: он это знает. Чтобы остановиться, ему надо - или умереть на пути, или увериться каким-нибудь чудом, что все это зло - химера. Он даже хочет сомневаться, но страшная действительность с каждым шагом вперед уверяет его в противном. Легко сказать: быть Гамлетом! Да, надо быть им, чтобы исполнить шекспировского Гамлета или носить в себе часть гамлетовских свойств, чтобы хоть напоминать великий шекспировский образ Гамлета! Это последнее, конечно, только и могли сделать артисты, прославившиеся исполнением Гамлета. И это не шутка: быть отчасти Гамлетом! - скажут многие. Какая шутка: боже сохрани всякого от тех явлений, которые ставят в положение Гамлетов! Что такое Гамлет? Это не тип, сказано выше - и он не может быть типом. Типы образуются и плодятся в обыденной среде текущих явлений жизни: повторения этих явлений наслаиваются и образуют многие экземпляры или виды, всеми отличаемые в толпе по обычным чертам, признакам, формам. Типичные черты или капитальные свойства Гамлета - это его доброта, честность, благородство и строгая логика. Свойства слишком общие, свойственные человеческой натуре вообще и не кладущие никакой особой видимой печати на характер. Это совершенный джентельмен - или "человек", каким был его отец, по его словам. Он светло и славно прожил бы свой век, если б в мире было все славно и светло и если б не постиг его роковой вызов судьбы. Он одолел бы всякое обычное зло, победоносно рассевал бы обыденный, свойственный людским делам мрак лжи и всяких зол. Но его силам суждено было померяться не с обычной сферой зла, а с бедами чрезвычайных размеров, - победить их и пасть. И вот где, среди необычайных обстоятельств, только и могла выразиться вполне личность Гамлета. Типичен Лир, типичен Отелло - их черты и признаки более или менее рассеяны в людской толпе. Надо было только руку Шекспира, чтобы отлить в громадные фигуры бесчисленные типы и типики, являющиеся там и сям среди людей. Типичен даже Макбет - этот случайный злодей, наведенный на зло посторонней женской волей - и потом малодушный, жалкий, уже падший задолго до наступления кары, расплаты. Такая личность в разнообразных размерах нередко мелькает в уголовных процессах. Лир - в котором сан короля "от головы до пяток" подавил человека. Гордость власти заела душу, сердце - и он хотел обратить ее в религию самому себе и всему, что ему повинуется - к самому себе. Ею он заглушил в себе любовь к близким. Дочери давно перестали быть его дочерьми - они его подданные. Он требует любви от них не как отец, а как король. Но здесь власть оказалась ограниченнее, нежели он думал. Она же его увлекла в гибельную ошибку: в доверие к тем сердцам, где был только страх его власти и где не было любви к нему. А та любовь, которая была в одной из них, он не узнал ее - она являлась в своей природной простоте перед отцом, и без трепета перед королем. И ослепленный король, не чувствуя в себе отца, казнил ее, как взбунтовавшуюся подданную. С потерей власти - он потерял все. Как часто повторяется этот пример ослепленного и обманутого доверия. Вся драма Лира и всех его типов и типиков, до купца Большова, у Островского, - сосредоточена на расплате, по-видимому, за обманутое доверие, как будто не по их вине, а собственно за преступное свое самообольщение и самообожание, за слепую веру в себя и в свою силу. Горестен и тяжел путь возврата Лира к утраченному им человеческому подобию, к этому медленному превращению короля опять в человека. Только на пороге гроба, после безумия становится он опять человеком при светлой и нежной улыбке существа, любви которого он не узнал в ее трогательной простоте. Потеряв и это и почувствовав в себе человека, он уже не мог и не для чего ему было жить. А Отелло? Как цельно сжалась и как сильно разыгралась ревность, эта жгучая спутница любви в страстной душе негра! У него не было никаких подготовительных пособий развития для анализа и одоления страсти. Как самородок - цельный, не истеричный в борьбе с житейской мелкой суетой - он не мог разбавить ничем крупных органических элементов своей прямой, честной, но пылкокровной натуры. Один рассудок оказался бессилен, а опыт тонкой игры страстей и страстишек, злости, лжи, зависти - были ему чужды. Ревность ворвалась, как река, и разорвала все плотины и увлекла с собой и его и с ним все, что попало в этот поток. И везде одинаково, с различием в размерах, и отзовется эта вечная, типичная человеческая драма! (См. выше о Макбете.) И в Лире, и в Макбете, и в Отелло можно предсказать, как поступят они в данном событии, потому что Лир был бы Лиром и без школы несчастий, так как у него характер был готов. ПРИМЕЧАНИЯ Статья была написана Гончаровым в связи с выступлением актера Нильского в роли Гамлета в 1875 году. Рукопись статьи - в числе других материалов Гончаров передал С. А. Никитенко. Впоследствии, с разрешения последней, часть этой рукописи, со слов "Гамлет не типичная роль" и кончая словами: "Это последнее, конечно, только и могли сделать артисты, прославившиеся исполнением Гамлета", была опубликована в издании "В. Шекспир. Трагедия о Гамлете, принце Датском", перевод К. Р., 1900, т. II, а затем - в газете "Новое время", 1902, э 9361, и в сборнике "И. А. Гончаров. Литературно-критические статьи и письма", Гослитиздат, 1938. Полностью статья была напечатана в восьмом томе собрания сочинений Гончарова, Библиотека "Огонек", 1952, по рукописи, хранящейся в архиве Государственной публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина. В настоящем издании воспроизводится по тексту рукописи. Автограф статьи представляет собою черную рукопись с многочисленными поправками и вычерками. Гончаров в оценке образа Гамлета идет вслед за Гете и Белинским; Белинский говорил, что "Гамлет, такой, каким мы его представляем, есть только соединение прекрасных элементов, из которых должно некогда образоваться нечто определенное и действительное; есть только прекрасная душа, но еще не действительный, не конкретный человек". Это высказывание Белинского созвучно мнению Гончарова о Гамлете. По мнению Белинского, "от природы Гамлет человек сильный", воля же его зависела от обстоятельств (см. В. Г. Белинский "Гамлет, драма Шекспира, Мочалов в роли Гамлета", т. I, М. 1948). Эту же мысль в своей заметке проводит и Гончаров. Ценность статьи Гончарова - не только в прогрессивной трактовке существа образа Гамлета, но и в постановке ряда важных проблем театрального искусства. Нильский (Нилус) Александр Александрович (1841-1899) - артист Александрийского и Других петербургских театров. Гончаров положительно оценил исполнение Нильским роли Гамлета. Однако в печати об игре Нильского появились резко отрицательные отзывы (напр., в газете "Голос" от 2 февраля 1875 г.), что отчасти и побудило его написать статью.
Николай Шальнов: тэги: мечты, культур-мультур, искусство вечно Брызнула Рите в голову моча, и возжелала Рита заиметь у себя "Смерть Артура" хотя бы вот в таком виде, который она для себя спроектировала (см. фото снизу). С иллюстрациями Обри Бёрдслея, всё как полагается. Затратно, правда, это весьма: шрифтом "Lombardina" приемлемым размером вышло около 880 страниц, не учитывая места для заставок и прочих каллиграфических приятностей. Леголас виноват в том, что тысячи детей бегают по лесу в занавесках. Прерафаэлиты виноваты в том, что Рита Скитер окончательно свихнулась по Средневековью, как дон Кихот. В который раз Рита недобрым словом поминает свою одноклассницу, которая запорола ей расчудесный диск "Искусство символизма", за который Рита отвалила бешеные по тем временам деньги (во всяком случае, для Риты - добрую половину стипендии, и без того нищенской за неимением у Риты способностей Гермионы Грейнджер). Сейчас они уж не такие и страшные - 300 или 400 руб., но, поверьте, диск того стоит. Почти все знаменитые и не очень шедевры поэзии, прозы и критики от начала 50 гг. XIX в. (с появлением провозвестников символизма - Бодлера и прерафаэлитов с их эстетическими программами) до конца русского Серебряного века. Очень много картин, почти в полный размер, у многих можно увеличивать отдельные фрагменты вплоть до рассмотрения отдельных кракелюрин. Замечательная вещь. "Искусство символизма" (диск) ( http://www.nd.ru/catalog/products/265820/ ) Серия «Электронная библиотека» издательства «ДиректМедиа» пополнилась крупнейшим собранием произведений живописи и литературы символизма. Изобразительное искусство символизма родилось в старой Европе, в культурном пространстве, сформированном поэзией Бодлера и Малларме, музыкой Вагнера. Художники-символисты, изображавшие Идею и Мечту, перевернули в обществе представления об искусстве. Энсор, Мунк, Ходлер и Валлоттон предвосхитили экспрессионистов. Фовисты многим обязаны Серюзье. Редон был любимым художником Марселя Дюшана, а де Кирико с восторгом говорил о Бёклине. Кандинский и Малевич, эти пионеры абстракционизма, начинали как символисты. Узнайте больше о символизме, и вы увидите, сколь многим ему обязано современное искусство! Всего на диске более 3 000 иллюстраций. Издание уникально тем, что впервые в России в таком объеме представлены произведения Кнопфа, Вюйяра, Энсора, Редона, Моро, Дени. Особый раздел посвящен прерафаэлитам, идеи которых во многом повлияли на развитие символизма. Широко представлены русские художники, члены групп «Мир искусства» и «Голубая роза». На диске также содержатся произведения поэтов-символистов – Рильке, Гюисманса, Уайльда, Верхарна, Блока, Иванова и многих других. В литературном приложении представлены стихи, проза, драма, а также манифесты, критические статьи и философские работы.
Николай Шальнов: тэги: ролевые игры, киномания Довольно интересные фильмы про армейскую жизнь времён Римской империи, реконструкцию средневекового турнира (по ходу, самая первая) и войн разных лет. Атмосферно. "Турнир" ( http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=2610386 ). Рыцари в сияющих доспехах, братство воинов, однажды правивших миром, и по сей день являются величайшим символом истории. Свою славу и богатство они зарабатывали в захватывающих зрелищных соревнованиях, являвшихся одним из основных событий во времена Средневековья. В этом документальном фильме добровольцы состязаются в подлинном, организованном впервые за последние 500 лет, рыцарском турнире, в то время как команда историков, ремесленников и экспертов по старинному оружию, наблюдая за турниром, пытается обнаружить и раскрыть утерянные секреты этого великолепного состязания. "Шкала времени. Будущие римские солдаты" ( http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=2864074 ). Мы не найдем другого объяснения завоевания мира Римской империей, кроме дисциплинированной армии, порядка в лагерях и военного опыта. Восемь добровольцев обучаются азам военного дела и тренируются как римские солдаты. "По следам великих сражений" ( http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=5054093 ). Как это ни печально, но невозможно отрицать тот факт, что в формировании нашего мира важную роль сыграли многочисленные войны. Каково это было быть викингом, сражаться при Ватерлоо или принимать участие во Второй мировой войне? В этом фильме битвы настолько выглядят настоящими, что не верится, что они были специально инсценированы. Сложно представить, сколько усилий потребовалось на их подготовку и воссоздание, ведь не упущена ни одна деталь!
Николай Шальнов: тэги: находки, светлые гении, искусство вечно Нашла Рита Сикстинскую капеллу в 3D: http://www.vatican.va/various/cappelle/sistina_vr/index.html. Можно не только перемещаться по ней с помощью мыши и стрелок клавиатуры, но и приближать/удалять (+/- соответственно). Секреты фрески «Сотворение Адама» Фреска является четвёртой из девяти центральных композиций потолка Сикстинской капеллы, посвященных девяти сюжетам книги Бытия. Фреска иллюстрирует эпизод: «И сотворил Бог человека по образу Своему» (Быт.1:27) «Сотворение Адама» — одна из самых сильных композиций росписи Сикстинской капеллы. В бесконечном пространстве летит Бог-Отец, окружённый бескрылыми ангелами, с реющей красной туникой. Правая рука вытянута навстречу руке Адама и почти касается её. Лежащее на зелёной скале тело Адама постепенно приходит в движение, пробуждается к жизни. Вся композиция сконцентрирована на жесте двух рук. Рука Бога дает импульс, а рука Адама принимает его, давая всему телу жизненную энергию. Тем, что их руки не соприкасаются, Микеланджело подчеркнул невозможность соединения божественного и человеческого. В образе Бога, по замыслу художника, преобладает не чудесное начало, а гигантская творческая энергия. В образе Адама Микеланджело воспевает силу и красоту человеческого тела. Фактически, перед нами предстаёт не само сотворение человека, а момент, в который тот получает душу, страстное искание божественного, жажду познания. Увлекательная тайна Бога на фреске «Сотворение Адама» освещена на сайте «Scientific American» ( http://blogs.scientificamerican.com/guest-blog/2010/05/27/michelangelos-secret-message-in-the-sistine-chapel-a-juxtaposition-of-god-and-the-human-brain/ ): «В 1990 году врач Франк Мешбергер (Frank Meshberger) опубликовал статью в журнале American Medical Association, посвященную расшифровке изображений Микеланджело с ошеломляющим признанием того, что изображение Бога в центральной части фрески на потолке, где приведена прекрасная анатомическая иллюстрация человеческого мозга в разрезе. Мешбергер предполагает, что Микеланджело изобразил зашифрованное изображение человеческого мозга с целью сказать нам, что Бог наделил Адама не только жизнью, но и высшим человеческим интеллектом». Продолжение тут: Микеланджело обучался медицине и анатомии. Известно также, что мастер вскрывал трупы. Делал при этом зарисовки, которые могут хранится в архивах Ватикана. Ни одна до сих пор не найдена. И не исключено, что Микеланджело зачем-то лично уничтожил их все. Всего лишь за 4 года (1508-1512) ему удалось создать шедевр поистине эпохального значения. Этот плафон представляет собой грандиозный ансамбль, включающий сотни фигур, ритмично размещенных в полях, на которые художник расчленил свод капеллы. Роспись потолка поражает внутренним единством гигантской композиции, по сравнению с которой более ранние фрески кажутся совсем крошечными. В центральном поле помещены 9 сцен из библейской книги Бытия, начиная с «Отделения света от тьмы» и кончая «Опьянением Ноя». По сторонам от этих сцен изображены обнаженные юноши, пророки и сивиллы, а в парусах свода, распалубках и люнетах — эпизоды из Библии и предки Христа. Сложная и насыщенная тема плафона так и не получила полного объяснения, но нам известно, что здесь происходит соединение ранней истории и пришествия Христа, сотворения мира и его конца. Мы не знаем, сам ли Микеланджело выбирал тему для росписи плафона, но он был не тот человек, который стал бы подчиняться диктату. К тому же, сюжеты фресок настолько соответствовали образу его мышления, что собственные желания мастера не могли быть в сильном противоречии с желаниями заказчика. Да и можно ли было найти более величественную тему, нежели Сотворение мира, Грехопадение и наше окончательное примирение с Богом? Сцена «Сотворения Адама», должно быть, наиболее сильно волновала воображение Микеланджело. В ней показано не физическое создание первого человека, а передача ему божественной искры — души. Еще никому из художников не удавалось изобразить с таким драматизмом момент соприкосновения Человека с Богом. В динамической композиции происходит противопоставление лежащего на земле Адама фигуре проносящегося в небесах Бога. Это приобретает еще больший смысл, когда мы осознаем, что Адам тянется не только к своему Создателю, но и к Еве, которую он видит, еще не рожденную, под прикрытием левой руки Бога. Как показала недавно предпринятая расчистка фресок, Микеланджело несправедливо называли плохим колористом. «Сотворение Адама» написано глубокими, насыщенными тонами, характерными для всей росписи потолка. Поражает гамма палитры Микеланджело. Вопреки ожиданиям, огромные фигуры оказались ничуть не похожими на раскрашенные статуи. Они полны жизни, и каждая играет свою эпическую роль в отведенном ей месте. Микеланджело не просто записывает красками пространство внутри намеченных контуров, но широкими и энергичными мазками создает формы в традициях Джотто и Мазаччо.
Николай Шальнов: тэги: о ничтожестве и горестях жизни, мыслевыброс, сказки о дружбе, астрология Может быть, Рита проявляет нетерпение, недостойное Ученика, но, размышляя о поиске второй половинки, идеального друга и проч. проч. она всё чаще припоминает строки "Голоса Безмолвия": "Если захочешь пройти первый чертог безопасно, не позволяй своему уму принимать огни вожделения, горящие в нем, за солнечный свет жизни. Если хочешь безопасно перейти второй, не останавливайся, дабы вдохнуть в себя благоухание его опьяняющих цветов. Если хочешь освободить себя от цепей кармы, не ищи себе гуру в этих маявических областях. Мудрые не задерживаются на игрище чувств. Мудрые не внимают сладкозвучным голосам иллюзий. Ищи того, кто даст тебе рождение, в чертоге Мудрости, который находится за пределами, где неведомы тени, где свет истины сияет в неугасимой славе". В одном из положений Венеры подобная интерпретация звучит как "с духовными учителями отношения тёплые, эмоциональные, с риском их профанацией влюблённостью". Довольно актуально, учитывая то, что Рита вчера довольно мило побалакала с соседом, который нашёл очень удовлетворяющие объяснения долго мучивших Риту вопросов: витая в эмпиреях английского эстетизма, Рита и не заметила, что забыла обо всём остальном. И, как говорила одна тётка из "Давай разведёмся", что-то вроде: "Дорогие женщины! Никогда, никогда не говорите ничего мужчинам, потому что все мужчины - козлы! Говорить можно всё только на исповеди!", то же самое говорит и Рита, то и дело ныряющая в анализ совместимости и в редакцию своих астрологических карт: "Не ищите себе гуру в этих майявических областях", ибо идеала нет. Светлые гении линяют. Это как в одной статье про парочку Дев: мужчина отточил своё ремесло астролога до такой степени, что может предсказывать появление каждого нового метеора, а женщине в итоге вся эта романтика надоедает, и она уходит искать себе нового партнёра. "Меня окружали добрые, хорошие люди, медленно сжимая кольцо". Ни в одной совместимости не было такого, чтобы бочка мёда обошлась без ложки дёгтя. Сплошной Азкабан. И ведь угадывает Рита не только знаки Зодиака и имена, а ещё и положения некоторые, к великой своей досаде. Так, например, не составляет труда установить и без составления наталки, что у Той-Кого-Нельзя-Называть и ещё у некоторых знакомых Риты Венера и Юпитер в квадратуре, это про тщеславие, лень и светский пустой этикет, за которым стоит ненависть, которую тщетно стараются скрыть. Эта-то астрология заставляет завидовать и быть сверхкритичным, даже к тому Деву, которого Рита ценит за то, что он явился к ней, озлобленной и уставшей от жизни, как Ангел Милосердия, и он же, скорее всего, используя своё тонкое влияние, помог Рите избавиться от многого нехорошего. Правда, и ему Рита устроила разнос в скайпе: ну сколько ж можно, етишкин свет, проповедовать по поводу сатанинского происхождения анха? Не нужно большого ума, чтобы понять, что он вообще египетский. А тут ещё Паша масла подлил, дескать, будь православным... Нет, может, Рите и не составило бы труда ради добрых отношений поступиться столь малым, как ношением традиционного символа готов и бессмертия, и много другого, копните в "Тайной доктрине", если хотите... Но что-то в нутре Риты говорит о том, что, расстанься она с этим амулетом, она будет вынуждена поступиться какими-то своими глубинными убеждениями... В общем, у Риты всё как на этой иллюстрации: "Не стоит подробно описывать происходящее, просто напишу: "У нас всё хорошо".
Николай Шальнов: тэги: моя шокирующая жизнь, мои университеты, искусство вечно, находки, меланхолия В первый день сентября у Риты двадцать четвёртая годовщина её безвременного появления на свет. В поисках подарка от неведомой доброй Зубной Феи Рита нырнула в свой сундучок и выудила на свет Божий старую флешку университетских времён, на которой остались материалы филфака, заботливо приправленные преподавателями Риты коллекциями картин Леонардо да Винчи, Микеланджело и Караваджо. Некоторые анатомические рисунки, изобретения и прочие работы Леонардо Рита выложила в «Прогулки сквозь века»: http://vk.com/antiquaria Размышляя о том, что бы вывесить на балкон в качестве объекта эстетического созерцания, Рита вспомнила про «Осенние листья» Миллеса и в который раз проникнулась этой волшебной, чарующей картиной, о которой Рёскин сказал, что «это совершенная передача сумерек». Швинглхурст пишет: «В письмах к американскому художественному критику Миллес признавал, что картина построена не на сюжете, а на настроении. "Я хотел, чтобы картина своей торжественностью пробудила у зрителя глубочайшие религиозные размышления", - писал он. Здесь изображён сад около дома художника в Аннат Лодж, в Шотландии, а собирающие листья для сожжения - это Элис, сестра его жены Эффи (которая изображена в центре), и их подруги. Эффи сохранила некоторые подробности, касающиеся работы над картиной: по собственным словам Миллеса, "у него никогда не было таких послушных моделей. Когда в них не было необходимости, они сидели на кухне, помогая чистить картофель или посматривая на дверь, или часами тихо сидели, смотря в огонь в абсолютном бездействии и полной невозмутимости". По силе воздействия, по мечтательной задумчивости эту картину можно сравнить разве что только с работой Бёрн-Джонса «Очарованный Мерлин», с той самой, о которой Оскар Уайльд говорил, что «это картина, исполненная магией». С «Осенними листьями» у Риты неизменно вяжется великолепное стихотворение Россетти «При паденьи листов» в переводе Бальмонта, чарующей меланхолии её сумеречному уму добавляет дивная аллитерация «Осенней мелодии» Шарля Бодлера: http://www.stihi-xix-xx-vekov.ru/bodler56.html Немного о прерафаэлитах есть и в этом ролике, о взаимовлиянии моды и искусства. Совсем чуть чуть, но там и остальное интересно. Перечислены почти все дизайнеры, упоминавшиеся в «Дьявол носит «Prada»: http://www.youtube.com/watch?v=2kJbr16lWCU При паденьи листов… Знаешь ли ты при паденьи листов Эту томительность долгой печали? Скорби сплетают, давно уж сплетали, Сердцу могильный покров, Спят утешения слов При паденьи осенних листов. Стынут главнейшие мысли напрасно, Стынут главнейшие мысли ума. Осень, и падают листья, ненастно, - Знаешь ты это? Все в жизни напрасно, На все налегла полутьма. Знаешь ли ты ощущение жатвы При падении долгом осенних листов? Ощущенье скользящих серпов? Ты молчишь, как святыня забытая клятвы, Ты молчишь, как скучающий сноп меж снопов, При паденьи осенних листов. Д. Г. Россетти
Николай Шальнов: тэги: листы старого дневника, сумасшедший дом для непослушных дев виктоианской эпохи, искусство вечно Рита надеется, что когда она закончит свой пуффендуйский дневник, она его торжественно сожгёт. Нет, не потому, что там много компромата, нет, Рита этого не боится. Просто порой она чувствует себя как Мэриан Голкомб из романа Коллинза "Женщина в белом", которая сошла с ума, когда дописала последнюю строчку своего бумажного поверенного. В романе Рита нашла ещё один оригинальный образ. Как если бы Юстэсу Вреду не довелось попасть в Нарнию, и он стал владельцем богатого состояния. "...Как только я услышал имя мисс Голкомб, я сдался. Я привык сдаваться мисс Голкомб. Я знаю по опыту, что в таком случае шуму будет меньше. Я сдался и на этот раз. Дорогая Мэриан! – Пусть горничная леди Глайд войдет. Луи, остановитесь! Ее башмаки скрипят? Я был вынужден задать этот вопрос. Скрипучие башмаки расстраивают меня на целый день. Я покорился необходимости принять молодую особу, но не желал покоряться тому, что ее башмаки расстроят меня. Есть предел даже моему долготерпению. Луи заверил меня, что на ее башмаки можно положиться. Я махнул рукой. Он впустил ее. Надо ли говорить, что ее смущение выразилось в том, что она закрыла рот и начала дышать носом? Тем, кто изучает женскую природу на низшей ступени развития, безусловно можно и не говорить об этом. Я буду справедлив к девушке. Ее башмаки не скрипели. Но почему у молодых особ, находящихся в услужении, всегда потеют руки? Почему у них всегда толстые носы и твердые щеки? И почему их лица так плачевно незаконченны, особенно уголки век? Я недостаточно здоров, чтобы углубляться в отвлеченные вопросы, я обращаюсь к ученым, которые достаточно здоровы: почему у нас нет разновидностей среди молодых особ? – У вас письмо ко мне от мисс Голкомб? Положите его на стол, только, пожалуйста, ничего не опрокидывайте. Как поживает мисс Голкомб? – Хорошо, благодарю вас, сэр. – А леди Глайд? Ответа не последовало. Лицо молодой особы стало еще более незаконченным, и, кажется, она начала плакать. Я бесспорно увидел какую-то влагу на ее щеках. Слезы или пот? Луи (с которым я посоветовался) склонен считать, что это были слезы. Он принадлежит к ее классу, и ему полагается разбираться в этом. Предположим – слезы. Продолжение тут: За исключением тех случаев, когда искусство в силу своего совершенства делает их не похожими на настоящие слезы, я отношусь к ним определенно отрицательно. Говоря научным языком, слезы являются выделениями. Я могу понять, что выделения могут быть здоровыми или болезненными, но я не могу понять, что в них интересного с сентиментальной точки зрения. Возможно, благодаря тому, что мои собственные выделения все целиком болезненны, я слегка предубежден против них. Несмотря на это, я вел себя в данном случае с большим тактом и вполне сочувственно. Я закрыл глаза и сказал Луи: – Попытайтесь выяснить, что она хочет этим сказать. Луи попытался, и молодая особа попыталась. Им удалось до такой степени запутать друг друга, что должен искренне признаться – они чрезвычайно позабавили меня. Думаю, что снова пошлю за ними, когда буду в плохом настроении. Я только что упомянул об этом Луи. Как ни странно, это как будто смутило его. Бедный малый! Надеюсь, от меня не ждут, что я буду объяснять причину слез горничной моей племянницы, пересказанную мне с ее слов на английском языке моего швейцарского камердинера. Для меня это непосильная задача. Может быть, я смогу передать только собственные впечатления и чувства в связи с этим. Угодно вам? Прошу вас ответить утвердительно. По-моему, она начала говорить мне (через Луи), что ее хозяин отказал ей от места. (Заметьте странную непоследовательность молодой особы. При чем тут я, если ей отказали от места?) Получив расчет, она пошла ночевать в гостиницу. (Я не содержу гостиниц – к чему же говорить об этом мне?) К вечеру мисс Голкомб зашла к ней попрощаться и дала ей два письма – одно для меня, другое для какого-то джентльмена в Лондоне. (Но я-то не джентльмен в Лондоне, будь он проклят!) Она тщательно спрятала оба письма за пазуху. (Но мне-то какое дело до ее пазухи?) Она очень горевала, когда мисс Голкомб ушла, и ничего не пила и не ела, пока не настало время ложиться, и вот тогда – было около девяти часов вечера – вспомнив, что у нее ни крошки весь день во рту не было, она захотела выпить чашку чая. (Почему я должен быть в ответе за эти вульгарные переживания, которые начинаются слезами, а кончаются чашкой чая?) Как раз в ту минуту, как она «поставила котелок на огонь» (я пишу эти слова с авторитетного утверждения Луи, что он понимает их смысл и готов объяснить его мне, но я принципиально не желаю слушать никаких объяснений), итак, только она «поставила котелок на огонь», как дверь отворилась, и ее «как обухом по голове хватило» (собственные ее слова, на этот раз непонятные даже для Луи) при появлении «ее сиятельства миледи графини». С чувством глубокой иронии я передаю, как титулует мою сестру горничная моей племянницы. Моя бедная сестра – скучнейшая женщина, вышедшая замуж за иностранца. Продолжаю: дверь отворилась, ее сиятельство миледи графиня появилась в комнате, и молодую особу «как обухом по голове хватило». Весьма примечательно! Право, мне необходимо немного отдохнуть, прежде чем я соберусь с силами и смогу продолжать. После того как, откинувшись в кресле, я полежу несколько минут с закрытыми глазами и Луи смочит мои бедные, измученные виски одеколоном, возможно, я смогу писать дальше. Ее сиятельство миледи графиня… Нет! Я в силах продолжать, но не в силах сидеть. У Луи ужаснейший акцент, но он знает английский язык и может писать под диктовку. Чрезвычайно удобно! Ее сиятельство миледи графиня объяснила свое неожиданное появление в гостинице тем, что пришла передать Фанни какие-то поручения от мисс Голкомб, о которых та позабыла сказать девушке из-за спешки. Молодая особа пожелала узнать, что это за поручения, но графиня не хотела говорить о них (как это типично для моей сестры!), пока Фанни не напьется чаю. Миледи графиня очень любезно и заботливо (как это нетипично для моей сестры!) сказала: «Моя бедная девочка, я уверена, что вам очень хочется чаю. О поручениях мы поговорим потом. Чтобы сделать вам приятное, я сама заварю чай и выпью чашечку с вами». Эти слова взволнованно повторила мне молодая особа, и, по-моему, я правильно продиктовал их Луи. Во всяком случае, графиня настойчиво желала заварить чай сама и зашла в своем унижении так далеко, что налила себе чашку и убедила девушку выпить другую. Девушка выпила чаю и, по ее словам, отпраздновала этот знаменательный случай тем, что через пять минут потеряла сознание в первый раз в своей жизни. Здесь опять я привожу ее собственные слова. Луи считает, что их сопровождало неограниченное выделение слез. Сам я не могу подтвердить правильность этого. С меня было достаточно, что я принудил себя слушать, но глаза мои были закрыты. На чем, бишь, я остановился? Ах да, она упала в обморок, выпив чашку чая с графиней, – поступок, который, возможно, заинтересовал бы меня, имей я отношение к медицине, но, не будучи медиком, я просто скучал, когда она рассказывала мне об этом, и только. Через полчаса, когда она пришла в себя, она лежала на кушетке, а около нее, кроме хозяйки, никого не было. Графиня решила, что час слишком поздний, чтобы оставаться в гостинице, и ушла, как только девушка стала подавать признаки жизни. Хозяйка была настолько добра, что уложила девушку в постель. Оставшись одна, молодая особа пощупала у себя за пазухой (я весьма сожалею о необходимости упоминать об этом вторично) и убедилась, что оба письма лежат там, но в довольно скомканном виде. Ночью у нее болела голова, но утром она почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы отправиться в дорогу. Письмо, адресованное этому навязчивому незнакомцу – джентльмену в Лондоне, она опустила в почтовый ящик и теперь передавала второе письмо прямо мне в руки, как ей было приказано. Все это было истинной правдой, и, хотя она не могла упрекнуть себя ни в какой сознательной небрежности, она была в полном смятении и очень нуждалась в совете. При этом, как считает Луи, выделения появились заново. Возможно. Гораздо важнее, что тут я наконец потерял всякое терпение, открыл глаза и вмешался. – Что все сие означает? – осведомился я. Бестолковая горничная моей племянницы вытаращила глаза и онемела. – Попытайтесь выяснить, – сказал я камердинеру, – переводите мне, Луи. Луи попытался и перевел. Иными словами, он немедленно погрузился с головой в колодец неразберихи, а молодая особа канула вслед за ним. Право, не помню, когда еще я так забавлялся! Я предоставил им барахтаться на дне колодца, пока меня это утомило. Когда это перестало казаться мне забавным, я сделал над собой усилие и вытянул их наверх. Нужно ли говорить, что мое вмешательство дало мне возможность с течением времени установить смысл замечаний молодой особы. Я выяснил, что она в полном смятении, ибо факты, происшедшие с ней, помешали ей получить от графини дополнительные поручения мисс Голкомб. Она боялась, что эти поручения имели важное значение для ее хозяйки. Но вернуться в Блекуотер-Парк, чтобы спросить о них у самой мисс Голкомб, она не осмелилась из-за сэра Персиваля. Остаться в гостинице еще на один день она не решилась, ибо мисс Голкомб велела ей не опоздать на утренний поезд. Она чрезвычайно тревожилась, что ее несчастный обморок приведет к другому несчастью: ее госпожа подумает, что на нее нельзя положиться! Она смиренно просила моего совета: следует ли ей написать мисс Голкомб с просьбой перечислить ей поручения в ответном письме, если еще не поздно? Я не прошу прощения за эти крайне утомительные строки. Мне приказано написать их. Как это ни невероятно, но есть люди, которых в самом деле больше интересует то, что сказала мне горничная моей племянницы, чем то, что сказал ей я! Забавная извращенность! – Я была бы вам так благодарна, если бы вы посоветовали мне, как поступить! – заметила молодая особа. – Лучше всего ни о чем не беспокойтесь, – сказал я, применяя свои выражения к слушательнице, – я никогда ни о чем не беспокоюсь. Да. Что еще? – Если вы считаете, сэр, что я беру на себя слишком большую смелость, желая написать мисс Голкомб, сэр, я, конечно, не посмею писать ей. Но мне так хочется сделать все, что я только могу, для моей барыни… Люди низшего класса никогда не могут понять, когда или как им следует выйти из комнаты. Лицам, стоящим выше их, неизменно приходится помогать им в этом. Я решил, что пробил час, когда молодой особе надо помочь уйти. Я сделал это посредством двух слов, полных здравого смысла: «До свиданья!» Что-то снаружи или внутри у девушки вдруг скрипнуло. Луи, глазевший на нее, говорит, что она скрипнула, когда делала книксен. Любопытно. Были это ее башмаки, ее корсет или ее кости? Луи думает, что это был ее корсет. Чрезвычайно странно! Как только я остался один, я немного вздремнул – мне давно этого хотелось. Когда я проснулся, я заметил на столике письмо этой дорогой Мэриан. Если бы я имел хоть малейшее представление о его содержании, я безусловно никогда не сделал бы попытки вскрыть конверт. Будучи, к несчастью, в блаженном неведении и ничего не подозревая, я прочитал его. Оно немедленно вывело меня из равновесия на целый день. По своей натуре я один из самых кротких людей на свете – я снисходителен ко всем, я ни на что не сержусь. Но, как я уже сказал, есть предел даже моему долготерпению. Я отложил письмо Мэриан в сторону и почувствовал себя с полным правом глубоко оскорбленным. Я должен наконец высказаться! Мое замечание будет касаться серьезнейшего вопроса, иначе я не позволил бы себе помещать его на этих страницах. Ни в чем, по-моему, гнусный эгоизм человечества не проявляется во всех слоях общества с такой отвратительной обнаженностью, как в обращении, которое холостые люди терпят от женатых людей. Если вы оказались слишком человеколюбивым и осмотрительным, чтобы не прибавлять собственное семейство к уже и без того переуплотненному населению, вы становитесь объектом мщения для ваших женатых друзей. Вы – плечо, на котором они считают нужным выплакивать все свои супружеские горести. Вы почему-то друг всех их детей. Мужья и жены только говорят о супружеских треволнениях, а холостяки и старые девы обязаны сносить эти треволнения на своей собственной шкуре. Привожу в пример самого себя. Я рассудительно остался холостяком, а мой бедный дорогой брат Филипп безрассудно женился. Что же он делает после своей смерти? Оставляет свою дочь мне. Она прелестная девушка, но в то же время ответственность на меня падает ужасающая. За что взваливать ее на мои плечи? А за то, видите ли, что в качестве безобидного холостяка я обязан избавлять моих женатых родственников от всех их собственных супружеских забот и обязанностей. Я делаю все от себя зависящее, чтобы наилучшим образом выполнить за моего брата его собственную обязанность: с бесконечными проволочками и затруднениями я наконец выдаю замуж мою племянницу за человека, которого сам отец выбрал ей в мужья. Между супругами возникают раздоры со всеми вытекающими отсюда неприятными последствиями. Что она делает с этими неприятными последствиями? Взваливает их на мои плечи. За что? За то, что я в качестве безобидного холостяка обязан избавлять моих женатых родственников от всех их супружеских треволнений. Несчастные холостяки! Жалкое человечество!"
Николай Шальнов: тэги: охотники за сновидениями, киберпанк, искусство вечно Очень часто Рите снится один и тот же сон: будто Рита и её школьный класс снова собрались на урок, уже после университета, чтобы снова учиться – на этот раз со взрослыми мозгами. Так было и на этот раз. Только действие происходило в отдалённом будущем, где властью завладели машины – этакая стимпанк-киберпанк империя, причём роль Риты то и дело меняется: Рита – то паренёк из семьи кибер-ковбоя, который проходит инициацию на мрачных улицах, где царит анархия, пытаясь донести какую-то шнягу до потребителя, который потом устраивает на Риту охоту с механическим кобелём, типа того, который преследовал Гая Монтэга из "451 градуса по Фаренгейту", то вдруг становится кем-то вроде Энди Сакс, тщетно пытающейся угодить главному редактору журнала, являющейся наполовину бесчувственной машиной-киборгом. Помимо всего прочего женская ипостась Риты в этом сне пытается справится с бешеными детьми этого дьявола в юбке, а также со своим электрическим протезом, для которого по вечерам после своей сумасшедшей работы устраивает ванную с гальванической батареей - конечно же, тщетно. Эта-то Энди-Рита бегает по прокаченному потребительской индустрией и высокими технологиями миру в попытках написать свой роман, рукописи которого почему-то постоянно воруют и публикуют под чужим именем, и носит шмотки от какого-то Клоуна-Из-Мыла, а начальница вечно недовольна… Жесть, в общем. Наверное, сказалось то, что Рита на днях перечитала любимые страницы романа Брэдбери, где Монтэг встречается с Клариссой: «- Вы слишком много думаете, - заметил Монтэг, испытывая неловкость. - Я редко смотрю телевизионные передачи, и не бываю на автомобильных гонках, и не хожу в парки развлечений. Вот у меня и остается время для всяких сумасбродных мыслей. Вы видели на шоссе за городом рекламные щиты? Сейчас они длиною в двести футов. А знаете ли вы, что когда-то они были длиною всего в двадцать футов? Но теперь автомобили несутся по дорогам с такой скоростью, что рекламы пришлось удлинить, а то бы никто их и прочитать не смог. - Нет, я этого не знал! - Монтэг коротко рассмеялся. - А я еще кое-что знаю, чего вы, наверно, не знаете. По утрам на траве лежит роса. Он попытался вспомнить, знал ли он это когда-нибудь, но так и не смог и вдруг почувствовал раздражение. - А если посмотреть туда, - она кивнула на небо, - то можно увидеть человечка на луне. Но ему уже давно не случалось глядеть на небо... Дальше они шли молча, она - задумавшись, он - досадуя и чувствуя неловкость, по временам бросая на нее укоризненные взгляды. Они подошли к ее дому. Все окна были ярко освещены. - Что здесь происходит? - Монтэгу никогда еще не приходилось видеть такое освещение в жилом доме. - Да ничего. Просто мама, отец и дядя сидят вместе и разговаривают. Сейчас это редкость, все равно как ходить пешком. Говорила я вам, что дядю еще раз арестовали? Да, за то, что он шел пешком. О, мы очень странные люди. - Но о чем же вы разговариваете? Девушка засмеялась. - Спокойной ночи! - сказала она и повернула к дому. Но вдруг остановилась, словно что-то вспомнив, опять подошла к нему и с удивлением и любопытством вгляделась в его лицо. - Вы счастливы? - спросила она. - Что? - воскликнул Монтэг. Но девушки перед ним уже не было - она бежала прочь по залитой лунным светом дорожке. В доме тихо затворилась дверь».
Николай Шальнов: тэги: охотники за сновидениями, киберпанк Довольно длинный сон приснился сегодня, хотя в какой-то степени и предсказуемый. В первой части Рита – заложница нацистского офицера, который всячески надо нею глумится и издевается, а когда до странности гуманный немецкий суд встаёт на защиту Риты, она прямо в зале судебного заседания пыряет этого офицера ножницами, за что на неё устраивают охоту. Скрыться Рите удаётся лишь на руинах заброшенного завода, который при ближайшем рассмотрении оказывается замечательным оренбургским заводом резиново-технических изделий, только в несколько увеличенных масштабах. Заводом, который так часто является мне во снах. Если Зона мира «Сталкера» таит в себе какую-то скрытую угрозу, которая рождает напряжение и таит в себе какую-то колдовскую притягательность, сгубившую многие любопытные души и отравляющая жизнь персонажам мира Тарковского, то Зона Риты полна какого-то подспудного ужаса: это некий иррациональный мир, полный чего-то совершенно нечеловеческого, это тлеющий кошмар, которому не вырваться на поверхность, но если ты поддашься искушению исследовать его глубины, то ты обнаружишь то, чего боялся больше всего на свете. Именно этот завод, а, вернее, гигантский комплекс подземных сооружений, в которых надземные постройки – лишь часть айсберга, и является Рите в иные моменты жизни, как улыбчиво-нежный ангел – Богоматери, в бездонных омутах её сновидений. В общем, На этом заводе Рита некоторое время ухаживает за больным, мутировавшим стариком, который величает себя «профессором Доуэлем», а затем с каким-то сталкером идёт исследовать эти самые надземные постройки. По ходу прогулочки сталкер объясняет Рите, что там к чему, кто на этой «Зоне» обитает, где таятся аномалии, как они функционируют, показывает несколько действующих из них, советует не соваться в ту часть завода, где обычно спят сторожа, называя это место логовом бандитов (верно, мало в своё время Рита поувиливала от них, изучая место). И всё же Ритино любопытство берёт верх, и она отправляется на нижние этажи. Величие внутренностей завода трудно описать. Чем ниже спускаешься, тем страх всё больше превращается в ощущение благоговения, чем-то похожий на тот, который испытывали древние наши пращуры перед грозным богом Ветхого Завета. Если вы исследуете цикл работ Альфонса Мухи «Отче наш», то наверняка у вас родится это ощущение – ничтожество человека перед иррациональным ужасом пробуждающегося на заре жизни мира. В общем, Рита всё ниже и ниже спускается по ярусам этой Мории, и несть им конца. И – куда же без этих волшебных созданий! – вся «Зона» кишит зомбяками, и, что ещё веселее - гигантскими собаками, смахивающими на уменьшенную копию уссурийских тигров в помеси с подобием белошёрстных чау-чау. Действие всё больше напоминает игру: если Рита не справляется с раундом, её отшвыривает на ярус вверх и путешествие в Аид начинается вновь. Она даже чувствовала укусы этих мерзостных собак, а однажды её едва не растерзала толпа зомбяков, почти за минуту до того, как она обращается в мужика, который, как выясняется, долгое время живёт с женой в глубинных ярусах строения, ловя, как Голлум, рыбины в небольшом озерце неестественного происхождения. Каким образом они туда попали? Судя по их разговорам – из любопытства. Из любопытства же они отправляются ниже (идиоты!), каким-то чудом, присущим только любопытным героям американских фильмов ужасов, избегая смертоносных встреч. Впрочем, после благополучного прохождения безоружными нескольких шикарных ярусов, напоминающих киберстимпанковский рай, пустых и безжизненных, они всё же напарываются на зомби и еле успевают спастись в куче женщин, которые прячутся на навесных балконах от ходячих мертвецов, в ужасе ожидая гибели. Впрочем, рота их мужей благополучно с ними расправляется, и, судя по их бешеному торжествующему рёву, они закидали бы их на смерть болтами на радостях (за неимением цветов), но ограничились лишь раздачей конфет. Как выяснилось, этот ставший подземным народец живёт здесь уже давно, и это дико напомнило Рите роман Глуховского «Метро 2033». Вот такой вот сон.
Николай Шальнов: тэги: графомания, искусство вечно, мои милые старушки Тригон Венера-Уран даёт Тане, одной из Ритиных старушек-лебёдушек, стихийность. "Хорошо для художников". Картина, которую она Рите подарила, и впрямь хороша, Рита бы так не нарисовала. Созерцая её, задумалась Рита о природе стихийности, и попутно набросала стихотворение. Татьяне Скажи, ты помнишь ли, Татьяна, Как, словно гений красоты, С осанкой дивно-величавой, Весною мне явилась ты? И эти томные персты Так нежно кисточку держали, Что эти дивные цветы Казалось, сами расцветали. И, вслед за облаком скользя К вершинам гор за лесом тёмным, Беспечно думаю: нельзя Забыть в сём странствии спокойном От наших редких нежных встреч С тоской и тайнами искусства, С огнями тайной неги чувства До расставанья – пламень свеч, Гаданья, говор вдохновенный, Небесной музыки куплеты, С какой, как лирой, напоенный, Я шёл, как ангел нежный света По жизни – так смогла возлечь С Тристаном на ковре из трав Изольда: их хранивший меч От преступления греха Как Бог – архангелов своих, Был верен, как твоя рука, Цветы рисующая: их Прекрасен нежный аромат, Как ты сама, как ты – в мечтах Моих. Весь блеск святых На безмятежных небесах Их не украсит так, как ты, Подруга нежных дней моих. Как солнце – в утренних лучах, Как проблеск в белых облаках, Как Дух в одеждах золотых, Твой образ вновь в моих очах.
Николай Шальнов: тэги: искусство вечно Сомрат поздравил с днюхой. А у него прекрасный талант поэта. Мой милый друг мы баловни до срока Уютнее чем в тьме утробы. Судьба пока что не особо строга, Пока что, осознать попробуй. Когда поймешь ты зыбкость положения, Уймешь паническую дрожь. Увидишь как вокруг кипит сражение Где жизнь оценивают грош. Пойми борьбы не утихали всполохи, И сера и гортанный стон. Не спрашивай по ком грохочет колокол Ведь по тебе грохочет он. Мы будем как Сизифовы поклонники Того пытаясь часа избежать. Тут можно лихо угодить в покойники Или сражаться не дрожать. Наш взгляд застелен пеленой притворной, Счастливая стабильность фарс. Какая разница о чем нам лязгают затворы Когда затворы лязгают про нас.
Николай Шальнов: тэги: графомания, киберпанк Вариация на "451 градус по Фаренгейту". Музыка, вдохновившая - "Сон в стиле индастриэла": http://petamusic.ru/?string=%CB%FC%E2%E8%ED%FB%E9+%CF%F0%E0%E9%E4%26%CB%E5%ED%E0+%D8%E0%F2%EE%F5%E8%ED%E0 "Unreal" - "Эстетика агонии": http://zaycev.net/pages/9428/942839.shtml Монтэг (Бегство Саламандры) Разлетаются страницы, Точно огненные птицы, Гаснут солнечные спицы, Солнце радо обновиться - В воды моря опуститься. Эти книги без названья - Точно тихие признания, Точно нежное воззванье К небу тяжкое рыданье... Таково моё призванье: В вихре пляшущих сполохов, В море буйных криков, вздохов, В зёве огненных Молохов (Как ещё я не оглох-то?) В мареве переполохов Углядеть укор бессмертный Говор, ясный и бессменный, Что о нашем мире бренном Говорит то ритмом верным, То вдруг - рифмой переменной. Саламандрою недаром Шлем мой венчан - этим даром Я воспользуюсь... И в старом Мире, тлеющем пожаром, Изрыгающим с угаром Всё прекрасное, что было До того в нас, как почило В памяти (всё это чтило Человечество) - всё стыло, И звенело, и корило Это всё в душе кипучей, Раня дух созвучьем жгучим Или пением горючим, Что так вечно и живуче В слове явлено певучем. В ночь уйду я - пусть сгорели Книги, что хранил доселе. Точно буйное веселье Этот праздник новоселья: Старый мир, не окосел ль я? Пусть бушует непогода, Злится, буйствует природа, Как во дни начала рода Человеческого - воды!.. Будьте, други, вы готовы, Не один я, Гай Монтэг!
Николай Шальнов: тэги: сказки о жизни, искусство вечно Уря! Рита празднует сегодня своё двадцатичетырёхлетие. Даже не верится. Только Прыткое Перо, как и Тёмный Лорд, никогда не отдыхает. "Невдалеке находился остров, о котором Бильбо ничего не знал, и здесь в укрытии Голлум хранил всякую дрянь и одну прекрасную вещь, очень красивую и очень полезную. У него было кольцо, золотое кольцо, бесценное кольцо. — Мой подарок на день рождения! — шептал Голлум самому себе, как часто делал в бесконечные темные дни. — Вот что нам сейчас нужно; мы хотим его! Он хотел его, потому что это было Кольцо Власти. Если вы надеваете его на палец, сразу становитесь невидимым; только при ярком свете вас можно увидеть, да и то только тень, но и она будет слабой и неясной. — Мой подарок на день рождения! Мне его подарили на день рождения, моя бесценность. — Так всегда он говорил себе. Но кто знает, как на самом деле стал он обладателем этого подарка — в древности, много веков назад, когда такие кольца еще встречались в мире? Может, даже Властелин, который правил этими кольцами, не мог бы сказать. Вначале Голлум надевал его, но кольцо его утомило; тогда он стал носить его в кармане, близко к телу, но кольцо раздражало; и теперь он обычно прятал кольцо в расщелине на острове и часто возвращался, чтобы взглянуть на него. Иногда, когда чувствовал, что не может с ним расстаться, надевал кольцо; бывало это и тогда, когда Голлум был очень голоден или ему надоедала рыба. Тогда он пробирался по темным туннелям в поисках одиноких гоблинов. Он решался даже забредать в места, освещенные факелами, отчего у него болели слезились глаза: потому что и здесь он был в безопасности. Да, в полной безопасности. Никто не видел его, никто его не замечал, пока он не хватал гоблина за горло. Всего несколько часов назад он надевал кольцо и поймал тогда маленького гоблина. Как тот визжал! У Голлума еще осталась одна–две кости, их можно погрызть, но ему хотелось чего–нибудь помягче. — В полной безопасности, да, — шептал он самому себе. — Он нас не увидит, верно, моя бесценность? Конечно. Не увидит нас, и его отвратительный маленький меч будет бесполезен, совсем бесполезен". Дж. Р. Р. Толкин, "Хоббит" "Подлость, подлость… И здесь они меня обвели, без языка оставили, гады… Шпана. Как был шпаной, так шпаной и состарился… Вот этого не должно быть! Ты, слышишь? Чтобы на будущее это раз и навсегда было запрещено! Человек рожден, чтобы мыслить (вот он, Кирилл, наконец-то!..). Только ведь я в это не верю. И раньше не верил, и сейчас не верю, и для чего человек рожден – не знаю. Родился – вот и рожден. Кормятся кто во что горазд. Пусть мы все будем здоровы, а они пускай все подохнут. Кто это – мы? Кто – они? Ничего же не понять. Мне хорошо – Барбриджу плохо, Барбриджу хорошо – Очкарику плохо, Хрипатому хорошо – всем плохо, и самому Хрипатому плохо, только он, дурак, воображает, будто сумеет как-нибудь вовремя изгильнуться… Господи, это ж каша, каша! Я всю жизнь с капитаном Квотербладом воюю, а он всю жизнь с Хрипатым воевал и от меня, обалдуя, только одного лишь хотел – чтобы я сталкерство бросил. Но как же мне было сталкерство бросить, когда семью кормить надо? Работать идти? А не хочу я на вас работать, тошнит меня от вашей работы, можете вы это понять? Если человек работает, он всегда на кого-то работает, раб он – и больше ничего, а я всегда хотел сам, сам хотел быть, чтобы на всех поплевывать, на тоску ихнюю и скуку… Он допил остатки коньяка и изо всех сил ахнул пустую флягу о землю. Фляга подскочила, сверкнув на солнце, и укатилась куда-то – он сразу же забыл о ней. Теперь он сидел, закрыв глаза руками, и пытался уже не понять, не придумать, а хотя бы увидеть что-нибудь, как оно должно быть, но он опять видел только рыла, рыла, рыла… зелененькие, бутылки, кучи тряпья, которые когда-то были людьми, столбики цифр… Он знал, что все это надо уничтожить, и он желал это уничтожить, но он догадывался, что если все это будет уничтожено, то не останется ничего – только ровная голая земля. От бессилия и отчаяния ему снова захотелось прислониться спиной и откинуть голову – он поднялся, машинально отряхнул штаны от пыли и начал спускаться в карьер. Жарило солнце, перед глазами плавали красные пятна, дрожал воздух на дне карьера, и в этом дрожании казалось, будто шар приплясывает на месте, как буй на волнах. Он прошел мимо ковша, суеверно поднимая ноги повыше и следя, чтобы не наступить на черные кляксы, а потом, увязая в рыхлости, потащился наискосок через весь карьер к пляшущему и подмигивающему шару. Он был покрыт потом, задыхался от жары, и в то же время морозный озноб пробирал его, он трясся крупной дрожью, как с похмелья, а на зубах скрипела пресная меловая пыль. И он уже больше не пытался думать. Он только твердил про себя с отчаянием, как молитву: «Я животное, ты же видишь, я животное. У меня нет слов, меня не научили словам, я не умею думать, эти гады не дали мне научиться думать. Но если ты на самом деле такой… всемогущий, всесильный, всепонимающий… разберись! Загляни в мою душу, я знаю – там есть все, что тебе надо. Должно быть. Душу-то ведь я никогда и никому не продавал! Она моя, человеческая! Вытяни из меня сам, чего же я хочу, – ведь не может же быть, чтобы я хотел плохого!.. Будь оно все проклято, ведь я ничего не могу придумать, кроме этих его слов – СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ, ДАРОМ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЕТ ОБИЖЕННЫЙ!» А. и Б. Стругацкие, "Пикник на обочине"
Николай Шальнов: тэги: искусство вечно Позабавило. На янтаре есть дуб крученый; Среди болот за дубом дом: И днём и ночью хрен учёный Сидит торгует хабаром; Пойдешь направо – псы завалят, Налево – жарка запалит. Там чудеса: там бюрер бродит, И мерзкий полтергейст сидит; Там на неведомых дорожках Следы невиданных зверей; Во тьме деревня кровососов Стоит без окон, без дверей; Там лес и дол видений полный; Там зомбаков нахлынут волны Бредя на юг через Росток, И тридцать Долговцев прекрасных В своих бронежилетах красных, И с ними дядька Сахарок; Там контролевич мимоходом Пленяет, сволочь, всех подряд И бродит толпами Свобода Через леса, через поля. Там монолит блок-пост утюжит, Прыгучих снорков стая кружит; Там плоть с распухшею балдой Идёт, бредёт сама собой, Там чей-то труп в канаве чахнет; Там русский дух, там Русью пахнет! И там я был, нон - стоп я пил; Видать совсем я дуб зелёный; А этот сладкий хмырь учёный Свои мне сказки говорил. Одну я помню: сказку эту Поведаю теперь я свету...
Николай Шальнов: тэги: волшебные сказки, легендариум Как странно порой после долгого забытья перелистать страницы "Сильмариллиона"! Такие фантастические картины рисует воображение... "Когда Средиземье еще пребывало во тьме, Валинор озаряло сияние двух деревьев; туда переселились благороднейшие из эльфов, и главный их искусник, Феанор, изготовил и огранил три несравненных бриллианта – Сильмарилла; оживленные его мастерством, они впитали свет деревьев и лучились ярче звезд. Мелкора они томили нестерпимым вожделеньем: он с того и начал, что возжаждал Света, но для одного себя, и до времени затаился во тьме, ведь похитить деревья было нельзя. Но вот открылся путь к прежде недостижимому – погасить Свет и оставить его себе. И путь этот открыл Феанор, ибо Сильмариллы созданы были не во славу Света: мастер возлюбил дело рук своих, рукотворное сокровище, паче нерукотворного. Да и волшебство всегда связано с заклятием, а заклятие – с проклятием. Такие и тому подобные азбучно-мифологические прописи, так сказать заповедные мифологемы, образуют подоплеку сюжетной игры «Сильмариллиона», задуманного как нечто вроде «Суммы мифологии». Пока и поскольку это так, «Сильмариллион» немногим более чем лакомое блюдо для своего брата специалиста, способного углядеть намеки и отсылки, оценить сопряжения и соответствия, то есть прочесть его при свете «Калевалы» и «Старшей Эдды». И все же... и все же есть здесь и свой нравственный заряд, и самостоятельное сюжетное напряжение, да и игровое начало не сводится к академическим забавам. Не нужно, правда, забывать, что мы говорим о «Книге утраченных сказаний» в ее окончательном виде, то есть о некоем синтезе попыток написать ее". В. Муравьёв, "Биография Толкина" ( http://tolkien-world.com/muraviev.html )
Николай Шальнов: тэги: листы старого дневника, графомания Нашёл стихотворение в старом слизеринском дневе, посвящённое приятелю. Не опубликовал, видимо, из-за корявости, а так довольно забавное стихоплётство. Приятелю Мы оба замкнуты, и скрытны, и темны. Кто тайное твоё, приятель мой, поведал? Кто этот плод очистил и отведал – Запретный плод познанья вечной тьмы?.. И кто, кроме меня, в пучине светлых глаз Озёр, окутанных вуалькою искринок, Где дух мой вспыхивал, изнемогая, гас От ностальгических, холодно-странных пыток Узрел твой гений светлый, вдохновенный?.. Ты – антипод ль мой? В беге снов бессменном Пророчеств отзвуки я слышу о тебе, И в этих снах, в божественной борьбе За странную, таинственную душу Твою, что до рожденья выбирала Печальную земную эту стужу, Я вижу многое: как если б парка спряла Судьбу мою с твоей. Терпи ж меня, Стерплю и я твои загоны. Не тая Глубин накопленного, раздели со мной Котомку снов и грусти неземной.
Николай Шальнов: тэги: моя шокирующая жизнь, сумасшедший дом для непослушных дев викторианской эпохи Иногда Рита чувствует себя под колпаком, типа того непробиваемого из фильма "Под куполом", или пациенткой сумасшедшего дома, вроде того, о котором писал Шопенгауэр, говоривший, что "мир - это госпиталь неизлечимо больных". Во время своего бытия в сумасшедшем доме для непослушных дев викторианской эпохи Рита чувствовала себя безраздельно одинокой, правда, потом поняла, почему - отчасти из-за её безраздельного эгоцентризма. А некоторые из её друзей там тоже побывали, вот, в частности, её знакомый с девушкой своей. Выяснилось это тогда, когда Рита намекнула приятелю, который сутками напролёт без сна смотрит "Ходячих мертвецов", что если он будет продолжать в том же духе, дурка ему будет обеспечена. На что получила Рита заявление, что содержался он в палате этого же заведения этажом выше, а его сокамерники обкидывали мокрой туалетной бумагой машину его дяди. В общем, порой чувствуешь себя как после прочтения этого убийственно короткого пересказа "Триумфальной арки" Ремарка: "Действие происходит во Франции в 1938-39 годах. Равик, участник Первой мировой войны, немецкий хирург, не имеющий гражданства, живёт в Париже и оперирует пациентов вместо менее квалифицированных французских хирургов. Он — один из множества эмигрантов без паспортов или каких-либо иных документов, постоянно находящихся под угрозой ареста и высылки из страны. На родине он помог бежать двум невиновным, пережив после этого пытки в гестапо и гибель своей девушки в застенках, он перебрался во Францию, так как там эмигрантам легче всего жить. Он случайно знакомится с итальянской актрисой Жоан Маду и завязывает с ней роман, влюблённые то ссорятся, то мирятся. Равику удаётся заманить в лес и убить своего главного мучителя — гестаповца Хааке, пообещав ему визит в элитный бордель. В конце романа начинается война, Жоан получает смертельное ранение от пули ревнивого актёра, Равик отказывается скрыться под личиной русского эмигранта и спокойно отдаётся в руки полиции, устроившей облаву в отеле, где он живёт".
Николай Шальнов: тэги: моя шокирующая жизнь, мои университеты Помимо всего прочего Рита встретила сегодня свою первую учительницу. Рита её обожала, причём было это взаимно. До пятого класса Рита держала планку "звёздочки 5 "Б", правда, потом дала сильного маху и "звёздочка" сия закатилась. Действительно, до 10 класса Рита подавала большие надежды, до того, как взбунтовалась против системы, а потом пошла эра её университетов, там совсем другая история. Вот поэтому Рита боялась встречи с ИрВас: её обязательно спросили бы о достижениях, что, впрочем, и сделали. Рита в возрасте 10 лет: А вот такая она сейчас. Эх, были времена!..
Николай Шальнов: тэги: исскусство вечно, волшебные сказки Разными бывают учителя В человеческом общежитии, Но на них держится наша земля, Наши открытия... Они не ожидают от нас Непременной известности, Но предпочитают известный запас Порядочности и честности. Многие морщатся от болтовни, Пустопорожней бойкости, Личным примером учат они Элементарной стойкости... Имеют крепкий душевный костяк, Уважают свое призвание. Некоторые - заслуженные, Прочие - так, Без всякого звания! Когда постигнешь, что в личной судьбе Не все теоремы докажутся, Старые учителя тебе Такими родными кажутся! Незримо поддерживают плечом Птенцов своего племени. Поговорить бы с ними - и есть о чем - Да все как-то нет времени.
Николай Шальнов: тэги: издепжки профессии, астрология, киномания Решила Рита сегодня усовершенствовать процесс своего труда, а, вернее, обезопасить себя от цинка и свинца содержащегося в чернилах периодической печати, от которых у Риты к концу рабочего дня все руки становятся чёрными, как у Пятницы из "Робинзона Крузо". Причём занесло её в магазин со стопкой газет, и, поскольку девать их было некуда, а у Риты работает механизм "зашёл в магазин - положи в ящик принесённое с собой", то она эти газеты в ящик и запихнула. И на ключ заперла. "Я у мамы - наркоман", - похихикали какие-то пацаны. Вот так и работают у Дев их три программы подсознания, хотя мы вовсе не такие синие чулки, какими можем показаться. И в этих жёлтых, до середины предплечья перчатках Рита очень живо напомнила себе пожарника, типа Гая Монтега. Зато работать было веселее, в какой-то момент она почувствовала себя Найджелом из "Читая мысли" - до такой степени увлеклась процессом эстетизации рабочего процесса - когда она поправляла в этих перчатках неправильно торчащие газеты. Найджел, помнится, так же аккуратненько поправлял в резиновых перчатках съехавшую с места крышку на керамическом горшочке, когда устранял следы убийства своих родичей. Вообще всегдна нравилась эта сцена, когда Найджел, с успехом провернув свои отцеубийственные финты, безмятежно спрашивает у Джека: "Как чувствуешь себя?". Типа предвкушает то, что Джек должен понять, что это не Найджел сделал, а сам Джек. "Заточение Нептуна дает трудность восприятия для Девы всевозможных тонких ощущений, настроений, полутонов и всего недосказанного. В то же время она стремится постичь единство мира, но по-своему, через ключевую деталь или полноту деталей (см. ниже заточение Юпитера). Здесь тонкость заключается в том, что так, как она мыслит синтез, он ей не удается и не может удаться в принципе; но в процессе этих своих попыток Дева иногда, сама того не понимая, оказывается в мистическом состоянии (интуитивная медитация - отождествление с предметом по Патанджали), в котором и происходит искомый синтез. Заточение Нептуна символизирует подсознательное стремление Девы к интуитивно-мистическому и целостному восприятию мира, но оно дается только очень трудной проработкой; а средняя Дева относится к любой мистике с крайним подозрением и недоверием и даже свои собственные тонкие душевные движения либо не замечает, либо интерпретирует грубо-материально; Дева - прирожденный физиолог, но только не психолог (кроме очень высоких типов). В Деве космическая любовь Нептуна находит косвенное выражение, через самоотверженную, порой и тяжелую и монотонную работу с самыми плотными, грубыми и неблагодарными формами. Заточение Юпитера дает Деве инстинктивную любовь к изобилию деталей, т.е. малых форм, составляющих большую. Здесь она также ищет путь к гармонии целого и его синтезу и, как правило, не находит. Заточенный Юпитер дает Деве много форм - для работы с ними, но и передышку сменой занятий и тайную (хорошо, если не явную) гордость проделанной работой. Именно он дает Деве искушение, в результате которого у нее разбегаются глаза, но при должной методической проработке деталей и подробностей Юпитер все же соединяет их в единое целое. Здесь проработка заточения Юпитера более трудна, чем в Близнецах, поскольку дополнительно мешает заточение Нептуна. Деве все-таки очень трудно смотреть на вещи широко".
полная версия страницы