Форум » Дневники персонажей » Дневник Риты Скитер (продолжение) » Ответить
Дневник Риты Скитер (продолжение)
Николай Шальнов: [quote]И они пали в его объятия, и осыпали его поцелуями, и отвели во дворец, где облекли его в дивные одежды, и возложили на его голову корону, и дали ему в руки скипетр, и он стал властелином города, который стоял на берегу реки. И он был справедлив и милосерд ко всем. Он изгнал злого Волшебника, а Лесорубу и его жене послал богатые дары, а сыновей их сделал вельможами. И он не дозволял никому обращаться жестоко с птицами и лесными зверями и всех учил добру, любви и милосердию. И он кормил голодных и сирых и одевал нагих, и в стране его всегда царили мир и благоденствие. Но правил он недолго. Слишком велики были его муки, слишком тяжкому подвергся он испытанию — и спустя три года он умер. А преемник его был тираном.[/quote] Оскар Уайльд, "Мальчик-Звезда"
Николай Шальнов: тэги: киномания Рита обнаружила весьма интересную передачку на канале "Viasat History", "Команда времени" называется. Про то, как английские археологи за три дня должны изучить территорию, которую им отдали на исследования. Много находок с разных пластов истории, очень интересно. Вазы всякие, кости, клыки, скребки - то, чем жило человечество, да и люди позитивные. На этом же канале она видела ещё передачу про церковь из "Кода да Винчи" Дэна Брауна, в спиральной колонне которой по преданию хранится Грааль, да вот неудача: просветили её, и выяснилось, что никакого Грааля-то и нет! Просто убивают некоторые передачи, в которых вечно что-то ищут и никогда не находят. Типа "Искателей", показываемых когда-то на Первом канале: в детстве Рита смотрела их с большим интересом, то ли они наложили отпечаток на жизнь Риты, то ли потому, что в будущем Рита ходила и ходит в вечных поисках чего-то, они ей тогда и приглянулись. Паттинсончик блеснул в очередном фильме, весьма интересном, таком декадентско- созерцательном, напичканном размышлениями о бессмысленности жизни, в итоге эта безотчётное стремление к самоуничтожению находит свой выход. "Космополис" называется: "День из жизни биржевого спекулянта Эрика Пэкера. Ему 28 лет, он хорош собой и сказочно богат. Спозаранку ему пришла в голову идея поехать через Манхэттен в своём «доме на колёсах» подстричься в парикмахерскую, куда много лет назад водил его отец. За звуконепроницаемым колпаком лимузина — вакханалия уличных протестов. Волнения на валютном рынке предвещают финансовый крах главного героя. Одиссея Пэкера по городу выявляет его фатальную пустоту, отсутствие цели в жизни и неосознанную тягу к смерти. В конце фильма его настигает столь же одержимый самоистреблением бывший подчинённый. Как и многие другие, он считает Пэкера воплощением современного капитализма и винит его в собственных неудачах..."
Николай Шальнов: тэги: графомания Длинная, как пожарный шланг, история про златовласку по имени Алиса продолжает тянуться сквозь ткань ритиного мироздания: Глава 82 На следующий день Алису поджидал новый сюрприз. Когда она перебирала засушенные травы, собранные для гербария к травологии, в гостиную Гриффиндора пожаловал никто иной, как сам профессор Снейп, появление которого привело в замешательство весь факультет. У Неввила вывалился из рук горшок с цветком, который он описывал по специальному поручению Стеббль, девочки с первых курсов бросили вышивание и бросились бегом в спальни, Рон поперхнулся яичницей, которую заказал втихую у домовиков, а Гермиона не упустила случая сунуть профессору своё сочинение по зельеварению, занятие по которому должно было состояться на следующей неделе, на что Снейп только раздражённо буркнул что-то вроде: "Ваша работа, без сомнения, самая лучшая на курсе", и тон этот говорил сам за себя: "Вы, задавака и всезнайка, всё успеваете, как всегда, раньше всех". Снейп сказал, чтобы Алиса проследовала за ним в кабинет Дамблдора. По дороге девочка пыталась расспросить Снейпа о том, что же её там ожидает, но дядя только отмалчивался и говорил, что он всё узнает своевременно. Стояла прекрасная осенняя погода, коридоры "Хогвартса" заливали яркие лучи полуденного солнца, и Алиса понемногу успокоилась, глубоко вдохнув перед каменной горгульей, прикрывавшей вход. Зельевар произнёс пароль, и они оказались у подножия большой винтовой лестницы, которая живой спиралью двинулась под их ногами, открыв вскоре глазам большой, напоминающий антикварный магазин, кабинет Дамблдора, где уже сидели Люциус Малфой, покачивающий ногой в такт негромким постукиванием трости о паркетный пол, и удивительной красоты женщина скандинавской внешности - с голубыми глазами и длинными светлыми волосами, которые были немного темнее волос отца Драко. Она негромким голосом говорила что-то Блейзу Забини, который стоял рядом с с краской стыда на лице, опасающийся поймать взглядом взгляд Малфоя-старшего, который бесцельно бродил по кабинету в поисках чего-то, что могло бы привлечь его внимание. Драко Малфой также сидел рядом, на небольшой софе, глядя на отца преданными, чуть виноватыми глазами, но в этом взгляде играл бесёнок - этого было не отнять у несостоявшегося "наследника Слизерина", но который был наследником всех качеств, присущих древней чистокровной семье Малфоев. Увидев Алису, он едва заметно кивнул ей головой, после чего перевёл взгляд на носки своих лакированных туфель. А вскоре подошла и профессор МакГонагалл. От неё веяло таким холодом, что становилось ясно, что разговор должен был состояться серьёзным. В проёме маленькой двери, которую Алиса заметила лишь тогда, когда она открылась, появился директор школы. Погладив рукой бороду, он приветливо улыбнулся Алисе и поздоровался с каждым из присутствующих. Люциус и мать Забини - а это была именно она (Алиса узнала знаменитую "Чёрную Вдову", личность которой была овеяна ореолом легенд: кто же ещё, обладающий столь великолепной внешностью, мог сопровождать этого паренька?) ответили ему сдержанными холодными кивками. - Я пригласил вас с тем, чтобы поговорить по поводу поведения этих молодых джентльменов, - начал Дамблдор мягко, почему-то глядя в глаза Драко. - Не то, что бы мне было неприятно их поведение - оно вполне обыкновенно для юношей их возраста, но неоднократное нарушение некоторых школьных правил заставило меня задуматься над их проступками и привлечь вас, - он перевёл взгляд на родителей, - к участию в педагогической деятельности в качестве... стражей их совести, простите за высокий слог... Мне хотелось бы, чтобы конфликты в Хогвартсе разрешались без причинения вреда некоторым особо ценным экспонатам коллекций редких вещей, собранных здесь с благой целью привить уважение к культуре прошлого будущим поколениям, и господин Филч, любезно согласившийся наблюдать за порядком в обращении с ними, счёл необходимым уведомить меня о неосторожности, проявленной мистером Забини и мистером Малфоем, с некоторыми. Продолжение тут: Директор замолчал на несколько секунд. Люциус и мать Забини не спускали холодных взоров с Дамблдора, глаза которого, казалось, лучились добротой. - Таким образом, я просил бы господина Блейза рассказать о том, что произошло вчерашним вечером. Забини вздрогнул, встрепенулся и, глядя то на мать - с отчаянием, то на Дамблдора - не без вызова, с трудом вытягивая из себя слова, то и дело посматривая на Драко, которому, казалось, не было дела ни до кого в кабинете, повёл рассказ. - Вчера мы с эээ... мистером Мафлоем немного разошлись во мнениях касательно этой леди, - он кивком указал на Алису. Мать Блейза посмотрела на неё ничего не выражающим взглядом. - Ну и, в общем, я пытался предупредить его, чтобы он не лез... Чтобы он не мешал моим отношениям с Алисой... Он не понимал или делал вид, что не понимает... Ну и, слово за слово... Честно! - он внезапно вскрикнул, - Я не хотел, чтобы так вышло! Мы с ним, - Блейз упорно избегал упоминания имени Драко, - долгое время были друзьями, и мы знали друг друга достаточно хорошо, чтобы не довести до такого... - Не волнуйтесь, Блейз, если хотите, выпейте, - сказал Дамблдор, и возле Забини появился поднос с тыквенным соком. Тот сделал большой глоток и продолжал, глядя на Малфоя, едва ли не до бесстыдства лениво развалившегося на софе: - В общем, начал первый я, - он покраснел ещё гуще и сбавил тон. - Виноват я. Что греха таить. Но мне надоело то, что он постоянно крутится рядом с ней... - Он быстро посмотрел на Алису и отвёл взгляд. Она мне нравится больше, чем кто-либо другой, она - истинная дочь своего факультета... Во взгляде матери Блейза промелькнуло едва заметное одобрение, когда она бросила его на Алису, сидевшую как мышь рядом со своим дядей. По ходу дела, она и не подозревала, что Алиса учится на Гриффиндоре, иначе спасения от этих холодных, всепронзающих очей у Алисы не было, и ей, возможно, пришлось бы потом снимать с себя целую кучу невербальных заклятий, а то и какую-нибудь порчу. Так, во всяком случае, думалось девочке, которая невольно чувствовала себя участницей какого-то заговора и виновницей конфликта одновременно. А Забини продолжал своё нехитрое повествование, теперь уже чуть более уверенно: - Я первым предложил устроить дуэль... Но я не виноват, что он принял мой вызов прямо в Зале Славы. Люциус удивлённо посмотрел на Драко, который безучастно посмотрел на отца. Малфой явно не считал себя замешанным в чём-то постыдном. "Или делает вид, что всё нормально", - закончила мысль Алиса, глядя на то, как Малфой ёрзает на софе, устраиваясь поудобнее. - Я хотел договориться касательно дуэли... - снова притихнув, говорил Забини. - Которые нигде в школе, за исключением дуэльного клуба, запрещены, - добавила МакГонагалл. - ...Но он не послушал меня и пустил в меня "Ступефай"... - Сын, это действительно так? - Люциус посмотрел прямо в глаза Драко, и в его взгляде Алиса, сидевшая почти рядом с ним, заметила ничем не скрываемое удивление. Зная натуру Малфоев, она больше, чем уверена была в том, что удивление это было вызвано не сколько тем фактом, что дуэль устраивалась в неположенном месте, сколько тем, что Забини получил самую скромную порцию из всего арсенала заклятий, которые имелись у Драко. Малфой-младший утвердительно кивнул. МакГонагалл возмущённо поджала губы. Истинная гриффиндорка, она не знала иных способов борьбы, кроме равной схватки, основанной на взаимоуважении. - ...И в итоге это произошло... Нам пришлось отстаивать свои права, - на этих словах Дамблдор едва заметно улыбнулся, - прямо в Зале Славы... Мы не услышали, когда пришёл мистер Филч... И так вышло, что на его глазах... В общем, дальше вы знаете... Какое-то из наших заклинаний - я не могу сказать, какое, мы швырялись ими очень часто, почти не разбирая их - угодило сюда, - Блейз указал на большую раму, разломанную пополам и очернённую гарью от какого-то заклинания, судя по всему, ему соответствовала стихия огня. - А там был этот древний пергамент, - неожиданно подал голос Драко. - А пергамент заклинанием "Репаро" не восстанавливается. Не знаю, почему, но он просто рассыпался трухой. Может быть, вы бы, профессор, смогли бы вернуть ему изначальную форму, но пока там суетился Филч, он разбросал пергаментную пыль по всей комнате. Не знаю, возможно ли было что-то сделать... Миневра МакГонагалл сокрушённо покачала головой: - Это был очень ценный артефакт... Это было не просто дарственной грамотой нам от ныне несуществующей Академии Магии в Албании, но и мощным Порталом, способным связывать Хогвартс с самыми отдалёнными местами планеты, вокруг которых ещё ведутся исследования в самых различных областях... Наступило молчание. Слышно было только то, как Забини отхлебнул ещё один большой глоток из сотворённого директором бокала. Старая шляпа Я на свете пожила, Много повидала. Многих деток я тогда Мысли почитала, В клан определяла их Самый подходящий, Обещала, что их них Выйдет рой блестящий Магов добрых, колдунов Злых и сонм колдуний, А теперь я вижу снов Вихрь ночью лунной. Я одна, и ждёт меня Участь устаревшей Шляпы - скучная стезя Отслужившей вещи. На стальной клинок гляжу - Годрикова хватка Ему ровня, но сижу Я одна в заплатках. Сколько мудрости во мне, Впитанной с печалью!.. Но директора портрет Лишь хранит молчанье. Он бы много рассказал, Парень он что надо, Жизнь большую переждал, Жаль, его не стало. Смерть за перевоз взяла Крупную ковригу: С ним теперь не до ла-ла - Носом ткнулся в книгу. Я одна, и мыслей бег Неподвластен боле Шляпе, ждущей первый снег, Как счастливый школьник.
Николай Шальнов: тэги: графомания Недостижимой Твой взгляд - как поцелуй моей сестры, Благожелательный, немного простодушный. Не в честь тебя ль разведены костры В Бельтайна день, таинственный и душный? Не начался ли новый цикл дней, Ленивых и безоблачно-счастливых, Когда твой профиль в череде теней Дриад танцующих и эльфов легкокрылых Мелькнул, иль это только снится мне, Как снится Рим Овидию в ненастье Среди снегов на сумрачной земле?.. Иль я в сетях видений, дивной властью Уведших душу Данта за собой К возлюбленной его, за край земной?..
Николай Шальнов: тэги: графомания Некоторые исследователи считают Пасху 1341 года - день, когда Франческо Петрарку увенчали лавром на Капитолийском холме - началом Возрождения. "Увенчание Петрарки лаврами, происходившее в Риме, превратилось в небывалое торжество. Это было в период упадка вечного города, когда папа римский пребывал в Авиньоне. Улицы находились в запущенном состоянии, церкви разваливались, порастали травой. И вот этот мрак внезапно озарился ярким лучом света, когда на Капитолии чествовали великого поэта, напомнив варварскому миру, что труд творческого духа - это величайшее торжество". Ян Парандовский Петрарка О днях величия и славы Мой жадный бред ненасытим, Я не Овидий в чуждых странах, Я не оплакиваю Рим, Но Капитолий, ночью жгущий Тщеславья ядом сердце мне, И песни, кои я, живущий Лишь славой в грёзах и во сне, Пою богам - сольются ныне В одно, когда взойду на холм, И лавром нежная богиня Увьёт высокое чело, И я скажу: восстаньте, тени, Из прошлого к весенним дням, Пусть будет вами Возрожденье Гордиться, точно королям Горды народы, блеском лилий Убравшие земной венец: Так Лаурой Отец Всесильный Дал миру райский образец.
Николай Шальнов: тэги: наши руки не для скуки, издержки профессии, легендариум Рита смастерила "толкиенутые" коробки для тех, кому не нужна реклама. Слава Профессору! Стремимся к совершенству и оптимизации рабочего процесса =) Как говорится, "Технику работы на деревообрабатывающем станке я знаю как свои три пальца". =)
Николай Шальнов: тэги: сталкинг, меланхолия То самое место. Не, это не Припять и даже не район катастрофы. Это порядком обветшалый завод резиново-технических изделий на Маяке в Оренбурге, к которому Рита питает особую привязанность. Можно сказать, он очертил её культурные позиции. Внутри весьма атмосферно, хотя и опасно в какой-то степени, с крыши открывается великолепный вид на город. В последний раз Рита нашла спрятанную заначку с "Хуба Бубой", что и составило её хабар за последнюю ходку.
Николай Шальнов: тэги: рассказы старой балерины, моя шокирующая жизнь, звезда в шоке, издержки профессии, мои университеты Родители одной моей одногруппницы запрещают мне с ней общаться. Странно. Мне кажется, мещанство это какое-то. Хотя родителям виднее, конечно. Спрашиваю у матушки, почему. Отвечает: "Да прошлое у тебя не ахти какое". А что прошлое? Ну да, может, весёлое студенчество, пара-тройка неблаговидных поступков, готика, в конце-концов... Восемьдесят процентов прогулов в универе, но на конференциях-то я выступал!.. И на мою долю выпало немало скорби и удивительных испытаний, так что я своим прошлым горжусь, а в этих с одногруппницей отношениях есть что-то от "Ромео и Джульетты", от "Трёх метров над уровнем неба". "Я сама бы своей дочери запретила с тобой встречаться", - подытожила матрона. Так, в общем. Почему-то вспомнился Пётр III, из сериала на втором канале, "Екатерина" называется. Его до ужаса жалко - добрый был человек, хотел, как лучше. Хоть и с придурью. Когда читал "Емельяна Пугачёва", больше всего Петра с Лизонькой, его возлюбленной, было жалко. Смотрел передачу про чувака, который себе рога сделал, клыки и тоннели в ушах сантиметров по пять в диаметре. Ну ладно, татуировки, ну, пирсинг, клыки - это куда ни шло... Сам ходил когда-то и с пипкой в ухе (полчаса подруга в подъезде протыкала) и с тоннелями, но рога-то зачем? Жесть. На работе ваш быстроногий посланник Меркурия обнаружил вот этот гибрид:
Николай Шальнов: тэги: ролевые игры, размышления От перса Риты в словеске "Земля без Короля" остались рожки да ножки, а, вернее, не осталось ничего. Почил бард. Но Рита играла за призрака, так что ночь, проведённая в одном из самых своеобразных культурных центров ролевой жизни Оренбурга, была для Риты источником необычайного вдохновения. Она задумалась над вопросом, который тревожил её всю её юность: что именно притягивает людей друг к другу, почему именно с этими людьми, а не с какими-то другими, у нас происходит взаимодействие, кем были они для нас в прошлой жизни, и были ли кем-то для нас вообще? Интересно, что они думают о нас, оставаясь в одиночестве, не задаются ли они вышеперечисленными вопросами, кем мы являемся для них, какими предстаём в их субъективном взгляде на вещи, имеем ли мы для них какую-нибудь ценность? Какова природа связей людей по увлечениям, есть ли закономерности, которые позволяют понять нам то, почему мы снова и снова возвращаемся к былому, восстанавливая утраченные союзы душ? Может быть, поиск ответов на эти вопросы хоть как-то компенсирует недостаток Риты, заключающийся в том, что она не считается с "остротой и тонкостью отдельной судьбы", и, если в случае со строгими родителями из предыдущего поста, опыт тайных отношений выработал у Риты пристрастие в иные периоды жизни к тайным связям, то теоретические аспекты ролевой деятельности способствуют, наверное, у Риты развитию 1) умения слушать, что имеет не меньшую ценность, чем умение говорить и молчать; 2) воображения (поскольку Рита часто жалуется на отсутствие такового); 3) здравого смысла (мир продуман очень хорошо, просто так там ничего от себя не наплетёшь); 4) понимание человеческой природы (постоянное общение с людьми, которых ставят в необычные ситуации); 5) лидерских качеств (которых у Риты отродясь не было); 6) бережливости (выжрала свой первый в жизни энергетик, после чего Риту задушила жаба: он стоил 120 руб., на эти деньги можно было купить два пакета сока!!) и т. д. Так что скитается Рита по просторам необъятной империи в виде бесплотного духа с выпотрошенными кишками, издавая замогильные вопли по ночам и сочиняя баллады о посмертной жизни, а днями коротает в шляпе мага, откуда в честном поединке вытурила какую-то неведомую нюхню. Действия, правда, в какой-то степени ограничены, но, поскольку Рита любит собирать побасёнки и наблюдать за игрой других, этот недостаток компенсируется тем, что она учится жизни созерцательной, которую почти никогда не вела. Как Аристотель завещал.
Николай Шальнов: тэги: ролевые игры, графомания Отчёт с сета. Дело в шляпе (мысли призрака) Вскоре всё вокруг стало приобретать очертания, и сквозь эту пелену я стал различать предметы и фигуры людей, вскоре показавшиеся мне знакомыми. На какую-то минуту всё произошедшее стало казаться мне сном, но постепенно в моей памяти всплыли отрывки пережитого мной, и то, кем я, собственно, являюсь, а также события той злосчастной ночи, когда мне вывернули кишки. Мои приятели грелись у камина, когда я, по-видимому, довольно сильно напугал их своим не особо симпатичным видом. Я был бесплотным призраком, и даже моя лютня, такая же бесплотная, как и я, была при мне. Разумеется, я тотчас же попробовал наиграть на ней что-нибудь простенькое, чтобы убедиться, что ничего не изменилось с момента последнего на моей памяти концерта. Но - увы и ах! - она выдала такую мрачную и зловещую мелодию, что у моих друзей явно испортилось настроение, а голос мой даже для меня звучал отрешённо, замогильно и столь замедленно, как если бы жизнь по ту сторону смерти текла по другим временным законам, и вот теперь просочилась в явь. Даже само моё присутствие, казалось, было им не в радость. Попытавшись заговорить с одним из них, я пришёл к выводу, что теперь не поговоришь по душам так, как раньше, поскольку, как я уже ранее замечал, речь моя была не столь быстра и уж точно никак не мелодичнее, чем это было ранее, поэтому рассказать о том, что со мной произошло в полной мере (если это вообще было возможно мне, который и сам не сознавал в полной степени, где побывал и что вынес из своего "путешествия") не представлялось возможным. Привыкая к странным ощущениям, которые я испытывал в своей новой форме, я попробовал просочиться через стену, поскольку слышал, что у призраков эта способность относительно быстрого перемещения хорошо развита. У меня получилось: я оказался во дворе, у стены нашего временного пристанища, хотя я и испытал немалый дискомфорт. Вернувшись обратно с ощущением, что мне не место у камелька, я почувствовал - с наступлением рассвета, - что и образ жизни человека мне теперь в тягость. Солнце начинало жечь, мне было очень неприятно испытывать на себе его дневное влияние, и вскоре меня почти против моей воли затянуло куда-то вновь, что очень напоминало конуссообразный шатёр с прорехами, в которые пробивались слабые лучи восходящего солнца. В нём я увидел отвратительное существо, то ли гоблина, то ли иную помесь какого-то монстра с другим, не менее отвратительным созданием. Немало не колеблясь, оно вызвало меня на своеобразную дуэль, в результате которой мне пришлось спешно ретироваться, поскольку, несмотря на то, что я довольно хорошо парировал некоторые из ударов, он задел меня своим оружием и едва не убил во второй раз (представьте себе, каково это - умереть дважды, и, возможно, вы меня отчасти поймёте). Единственное, на что я оказался способен, так это на то, чтобы издать устрашающий вопль и хоть как-то быть полезным для своего отряда - кто знает, может быть, хотя бы на то, чтобы устрашить как следует предполагаемого противника, меня хватит. Результат превзошёл все ожидания, хотя кое-кому хотелось меня убить, например, магу, поскольку я изрядно напугал всех присутствующих. Ночью я отправился на разведку, чтобы посмотреть, на что ещё я мог бы сгодиться. По пути в башню, где когда-то обитал призрак, я наткнулся на ещё одно инфернальное существо, которое поразило меня величием своей мистической, не поддающейся никакому опознанию силой - это был рыцарь в латах в длинном плаще, который явно дал мне понять, что не следует разгуливать там, где не следует. Это было странным опытом: мне казалось, что мои возможности посмертно возрастут в несколько раз, однако оказалось наоборот, и мне пришлось довольствоваться тем, что я имею. Чем, впрочем, я и не преминул воспользоваться, сочинив на досуге балладу "По ту сторону вещей" - слабый отголосок моих былых начинаний, однако это было тем, что, возможно, окажется трамплином к славе будущего (как я мечтал и не перестаю мечтать). Эту балладу я сочинил уже позже, когда мы дней двадцать после наших приключений провели в сравнительном бездействии, иными словами - без приключений, что, в общем-то, почти одно и то же. Мир страстей, мир жизни, зов призванья, Солнце, дождь и побережный бриз, Всё исчезло... В мире без названья Есть ль определенья "верх" и "низ"? В темноте холодной без усилья Прохожу без звука и следа, Раствориться в сумраке могильном Не составило особого труда. Цель, ты где? Тебя ищу я слепо, Как ущербная звезда, полувидна Эта цель, источник слабый света, Я иду к нему, как будто бы всегда Шёл к искре, зачем - не знаю точно, Как не знаю то, откуда я И зачем брожу во мгле полночной... Только что-то в пламени огня Говорит, что есть в печальном мире Звёзд и лун лишённом на века, Что-то, растворённое в эфире, Что-то вещное... Я двинулся слегка В эту сторону - но можно ль, растворённым В темноте без звуков и цветов, Направленье взять? Но, претворённый Я в субстанцию из сумрачных оков, Приближаюсь вечно к цели дальней, До которой вечность не дойти, То ли год прошёл, но то - года ли? Иль недели, месяцы пути?.. Мысль о даре для людей звенела Где-то, где сознание царит, Сила непонятная велела Мне вернуться в мир, где жизнь горит. Продолжение тут: Следует отметить также мою вторую встречу со странным существом, которое я видел впервые в жизни, а в описываемом мною случае - уже во втором; в результате этой встречи мне удалось, наконец-таки, изгнать постояльца из его странной обители - из шляпы мага, и поселиться в ней самому. Это было странным времяпрепровождением. Но у меня, во всяком случае, появилось подобие убежища от обжигающих лучей утреннего солнца, хотя и возможности вести хотя бы подобия беседы из этой шляпы я был лишён. От силы я мог произнести пару-тройку фраз, которые не очень-то приветствовались моим отрядом "Пламенных сердец". Но остаться с ними я их всё-таки упросил. На этих скудных обрывках фраз, произносимых мною порой от отчаяния бездействия, моя деятельность и ограничилась. Ещё подумал о том, существуют ли в мире иные прибежища, помимо того, в котором я волею судеб, оказался. Идея, озвученная одним из членов нашего маленького сообщества, показалась мне весьма заманчивой, и состояла она вот в чём: если бы меня заключили в меч или в какое-нибудь другое оружие, то во время сражения я мог бы издавать отвратительные, потусторонние вопли, что могло бы ввести противника в сомнение, стоит ли вообще связываться с обладателем столь устрашающего меча. Но - увы! - мне вспомнилось, что для подобных манипуляций необходим был опыт и навык, и место хранения души, а в мече, вопреки всем старинным сказкам о говорящем оружии, такого места не было. Также следует отметить наше путешествие в пещеру Костолома - так мы прозвали это невероятное существо, несшее погибель всякому, кто покусился на его покой, и чьими жертвами мы едва не стали сами, когда заявились в его логово без приглашения. На этот раз мы пришли во всеоружии, и мою идею разнюхать обстановку по ту сторону входа во вторую часть пещеры, из которой он не мог выбраться, поддержали единодушно. Маг запустил туда искру света, в вместе с которой к Костолому проник и я, и его бешеная ярость не нашла иного выхода, кроме как тщетно рассекать лапищей пустое пространство и призрачную сущность вашего покорного слуги. Стало ясно, что ликвидировать его можно было только применив магические уловки мага. В результате наших действий сообща Костолом лишился обеих рук, также мы отправили на тот свет (если возможно существование на том свете таких отвратительных существ, как Костолом и ему подобных) его исчадие, порождение Тьмы - отпрыска этого чудовища, с которым мои приятели тоже в итоге ухитрились справиться. В пещере, представлявшей собой длинную кишку, оканчивающуюся тупиком, мы не нашли ничего, кроме останков солдат и того самого доктора, с которого-то и заварилась каша. Впрочем, нам удалось поживиться и с них кое-чем. Маг усердно отрабатывал на мне свои заклинания, отчасти с моего дозволения. Я - не особо ручной призрак, хотя не в моём положении было решать, кому подчиняться, а кому - нет, тем более, что, уступив руководству живых, я, возможно, открыл бы новые возможности для существования в том виде, в котором я теперь находился и возможности для тех, кто тратил на меня своё время. Увы, ничего нового из опытов с воздействием на моё призрачное тело заклинаний мага, так успешно сработанных на пещерном жителе, мы не выудили: они просто проходили сквозь меня, как смешивается вода с вином, но, если в случае с вином, вода хотя бы разбавляла жидкость, то заклинания нашего волшебника не оставили нам даже надежды на то, что, столкнувшись в более или менее агрессивным сородичем моего подобия, мы можем взять над ним верх. О том, что происходило вне хижины в моё отсутствие (читай: во время пребывания в шляпе), я узнавал из более или менее подробных описаний и разговоров моих товарищей ночью у камелька. Охотник, как всегда, был большим везунчиком, и снабдил отряд дичью, приветствуемую с большим воодушевлением, и я не раз пожалел о том, что не могу испытывать голод или жажду. Это сожаление было притуплено тем, что на несколько дней я впал в прежнее состояние, отчасти напомнившее мне посмертное, только лишь приправленное досадою на полную неспособность участвовать в жизни живых. Это произошло в одно прекрасное утро, когда я понял, что не только не могу выбраться из шляпы, но и неспособен предпринимать хотя бы какие-нибудь действия: меня снова засосало в небытие - так, и, как мне кажется, вполне резонно я обозвал состояние безвременья и блуждания в темноте, единственной целью которого являлось движение на источник огня, мерцавшего вдалеке. И снова самое интересное прошло мимо меня. Я чувствовал себя неловко оттого, что из-за моей безалаберности в прошлом я не мог ничем поспособствовать охоте на какое-то подобие волка, которое, вопреки всем законам природы (хотя чему я мог удивляться: эта странная земля знала и другие подобия отхождения от привычного нам tuuhrof [староимперское слово, близкое по значению к современному слову "генофонд" - Ш. Н.]), был размеров огромадных, и то и дело стращал моих друзей оглашающим окрестности громким воем. Охота на него оказалась удачной. Волку, по ходу дела, весьма не везло, и в итоге его притязания полакомиться плотью оказались для него роковыми - он отправился к своим праотцам. Голову волка собирались пустить на изготовление маски, но не знаю, была ли это шутка или серьёзное предприятие: соль юмора теряется в ощущениях призрака, который не имеет иного чувства, кроме как попыток рефлексии по поводу своего предназначения и мистического опыта, который я пытался излить хотя бы в подобии песенки, но ничего не получалось. По-видимому, единственное, чего я не был лишён в своей так называемой "форме" - вдохновения - перестало посещать меня. Очень жаль. Тем временем для всех нас оказался едва ли не сюрпризом тот факт, что вернулся лорд форта, который был весьма доволен нашими поступками, очистившим, по его словам, его землю от скверны, и он приставил нас к составу своего ополчения из тридцати воинов, которым необходимо было создать условия для их дальнейшего проживания, что и стало предметом прений в нашем отряде. Все отчаянно спорили по поводу наших дальнейших судьбы и действий. Свежие новости, принесённые лорду гонцом, были неутешительны: Плато Тоски было окружено, и единственный путь через Гнездо был для нас перекрыт. Мнения касательно маршрута разделились: один из нас считал, что надо было оставаться здесь, разделив судьбу тридцати голодных ртов, которым нужно было хоть как-то жить в этом небогатом после разорения вирами крае, а наш вожатый хотел вести нас обходным путём через город (Гнездо), надеясь, что нас минут неурядицы. Маг то и дело приказывал мне молчать на мои редкие реплики (в особенности тогда, когда я сказал что-то лорду, что - уже не помню), хотя и разговаривать-то мне особо не хотелось. Я предпринял ещё одну оказавшуюся бессмысленной вылазку в крипту, памятуя, а, вернее, запамятовав об упокоившимся духе, обитавшем в башне, и поэтому наткнулся на того же неприветливого призрака, чьё мнение касательно моих похождений, судя по всему, оставалось столь же непреклонным. Были в нашем отряде и серьёзные помыслы остаться жить в пещере Костолома, среди вони от почти разложившихся трупов, которую я - о, единственное счастье призрака - почти не ощущал, но мне самому эта затея показалась странной, хотя спорить с практическими умами "Пламенных сердец" мне не хотелось, зная, что в этих делах их опыт мог оказаться гораздо богаче, нежели мой. Одну ночь я остался снаружи, вне шляпы, и эта ночь запомнилась моим друзьям как мрачноватая фантасмагория: по-видимому, само моё присутствие было им в тягость, всё моё существо излучало какую-то недобрую энергию, и всё остальное время я предпочёл скрываться в своём убежище, елико это было возможно, сожаления о своих напрасно растраченных земных днях. Что же заставляет нас, призраков, возвращаться на эту землю в подобие жизни? Этим вопросом я задавался в одиночестве, и не находил на него прямого ответа. Может, это - та странная сила, заставляющая многих бардов покидать свои дома и насиженные гнёзда в поисках приключений, сродни обоим мирам? Это самое непреодолимое желание оставить что-то после себя, что-то, что могло бы гореть людям в ночи, неподвластно и самой смерти? Во всяком случае, у меня появились некоторые идеи касательно того, где бы я мог применить свои, пусть и столь призрачные, дарования, но развивать эти идеи я пока не решался, посапывая от безвыходности там, где обычно в лучшем случае оказывается дело. Но только не в моём.
Николай Шальнов: тэги: искусство вечно, старые мастера Очень люблю этот концерт Карла Баха.
Николай Шальнов: тэги: юмор
Николай Шальнов: тэги: графомания, ностальжи То, с чего всё начиналось. Ну, если не всё, то многое. Златовласка Пролог - Спи, моя радость, усни... Вурдалаки и русалки не придут в эту годину, так и ты, моя дочурка, будешь спать, как ландыш в зиму... - эту старую песенку Найла выучила, когда ещё была маленькой. Она повествовала о долгой борьбе добра со злом, и вмещала в себя всю полноту и красоту древних сказаний, память о которых осталась жить лишь в древних песнях. Мать Найлы, славная волшебница по имени Нимродель, пела её матери Алисы, а вот теперь и Найла своим чарующе-бархатным голосом перепевала эту колыбельную своей дочурке на свой лад. Отзвуки этой песни остались жить в памяти и душе маленькой девочки на всю жизнь, она вспоминала эти зыбкие, странные и смутные ощущения первой, самой трепетной и самой дивной любви - материнской любви - в самые тяжёлые времена, и оно успокаивало и отпускало страхи. За окном догорал закат, свечи трещали, камин брызгал искрами, а Найла продолжала свою песнь, пока не завершила её негромким крещендо под нарастающее завывание вьюги под окном. На старом камине стояли фотографии её пращуров, над камином весел большой портрет бабки Найлы, искусной ведуньи по части целебных отваров, составившей не одну книгу заклинаний и заговоров и прославившей магическую медицину. Что и говорить, предки Алисы были весьма талантливыми, возможно, это и сказалось на разносторонности и богатстве натуры девочки, пока ещё тихо посапывающей под одеяльцем в своей резной колыбельке. Роджер Снейп держал в руках девочку, стоя у большого куста роз в парке, вдыхая дивный аромат этих чудесных цветов. Жужжание шмеля напомнило ему о быстротечности всего сущего, а быстро пролетающие птицы - о рисунках желтолицых художников далёкой Японии, о магии, которую волшебники страны Восходящего Солнца вложили в свои картины: даже не оживлённые, они таили в себе немало очарования. Ему думалось о том, какова же будет судьба этой малышки, которая в столь юном возрасте была чудо как хороша: розовые губки и прекрасные, голубые глаза, похожие на слившиеся в лужицы капельки небесно-озёрной влаги, и взор, острый, как у старых людей, познавших мудрость и печаль жизни и справедливость смерти - такие сравнения и другие, более цветистые, напрашивались сами собой, между тем, когда девочка широко зевнула и прикрыла свои глазёнки, едва только багрянящее листву солнце вышло из-за тучи. Продолжение тут: Северус Снейп глядел на свою новорождённую племянницу, как на чудо, которое природа явила просто так, как подарок не ждущим подобной милости от неё родителям, как на странное творение, которому ещё предстоит узнать все перипетия этого мира, и соткать свою судьбу, отличную от судьбы зельевара, отличную от любой другой судьбы. Ему показалось на мгновение, что эта минута не случайна, что она таит в себе какой-то неясный символ или знак, какое-то предвестие, и это ощущение было сродни тому, которое он ощутил, когда нечаянно разбил одно из пророчеств в Отделе Тайн, куда его провёл его старый друг и товарищ по школе чародейства и волшебства "Хогвартс" - ох и шуму же было тогда в Министерстве, слава Мерлину, что всё улеглось! И другое пророчество - туманное и странное, неразгаданное никем, изречённое хогвартской Сивиллой - профессором Трелони, которая одна только знала, а, возможно, и не знала о том, что говорила в трансе о Тёмном Лорде и том, кто сумеет противостоять ему. В то время это казалось невероятной сказкой, сказкой для волшебников, которую они не решались рассказать своим детям, ещё таящим в колыбели загадку своего будущего. Алиса не помнила - да и не могла помнить события той страшной ночи, когда мать её, едва успев осадить мысленно чернила на клочок бумаги, предназначенной Северусу Снейпу, просьбу позаботиться о её дочери, погибла под зеленоватым светом палочки Волан-де-Морта, а затем и отец Алисы, тщетно пытавшийся защитить её с Найлой, был лишён жизни. Заклинание невидимости, наложенное матерью, спало с Алисы лишь тогда, когда Снейп тайно трансгрессировал с ней с места ночного кошмара в Принц-менор, и с тех пор профессор зелий находился с ней неотлучно, до тех пор, пока она не научилась говорить, да и после редко оставлял её одну надолго, разве что только когда отлучался по важным делам. Тогда за Алисой присматривала сквибша, старая перечница, которая прославилась тем, что в молодости сводила с ума многих мужчин, как обладавших волшебными способностями, так и не обладавшими ими. Она и в свои шестьдесят пять была чудо как хороша, к ней и тогда ходили молодые любовники: старуха умела готовить омолаживающие растворы, и обожала молодёжь до самого скончания своего века. Часто Снейп уходил в подземелья и чудодействовал там с различными отварами. Это было на заре его академической карьеры; когда Алисе стукнуло одиннадцать, он уже прославил себя многими научными открытиями, да и Алиса иногда набиралась смелости и осторожно спускалась в подвалы, где наблюдала за ним через щель в дверном проёме, а иногда и упрашивала Северуса показать ему "чудеса". Впрочем, год-два спустя будущий зельевар и сам был не прочь пошутить со своей племянницей: он демонстрировал ей почти всё, над чем работал, и, возможно, этой своей откровенностью он вложил в душу Алисы страстное желание к самосовершенствованию и любовь к "старой жидкой Прю", как он называл иногда свой предмет. Хотя чаще всего его патлатую сальную голову можно было обнаружить, склонённым над клубящимся колтом - разумеется! - крючковатый нос - уткнувшимся в новое пособие по зельеварению; тогда Алиса напрасно упрашивала его разъяснить малознакомые термины: ответом служило, как правило, многозначительное "Потерпи, подрастёшь, сама всё поймешь". И Алиса понемногу росла, набираясь сил, красоты и знаний, и к своим шести годам была уже ловкой, весёлой и бойкой девчушкой, которая знала многие секреты зельеварения и многие поучения предков из книги таинств соседки миссис Маргл, сквиба и большой любительницы египетских кошек. Осенние листья устилали порог Малфой-Менора, когда по дорожкам парка к нему приближался Северус Снейп с маленькой Алисой, которая, как ни старалась, впоследствии не могла вспомнить ни подробностей, ни обстоятельств их посещения этого семейства. - Заходи, располагайся, - только и могла вспомнить она холодный, звенящий голос Люциуса Малфоя. - Рад видеть тебя, друг, - сдержанно ответил Снейп, приняв бокал древнего вина из рук старого приятеля. - Как поживает Министерство? Люциус, который за день до этого совершил поездку в Министерство Магии, только скривился и ответил: - Всё-по старому, как там может ещё быть? Министр, как всегда, занят не тем, чем следовало бы заниматься. Я побывал в отделе по Защите магического правопорядка, но делать там было абсолютно нечего, только зря промотал время и нервы. - Ну, будет, будет, Люц... Главное, что они тебя там видят и помнят, этого достаточно, чтобы они не забыли то, что ты делаешь для магического общества и для Министерства в частности. Остальное приложится... А где мой крестник? - Драко, спустись! - усиленный заклинанием голос Малфоя-старшего разнёсся по всему особняку, и минуту спустя по лестнице сбежал симпатичный белобрысый паренёк с зелёными глазами, который был точной, хотя и уменьшенной копией Люциуса. - Вот он - наследник всего этого состояния, - улыбнувшись, произнёс Снейп, оглядывая холл. - Трудно поверить, что когда-нибудь, как и эта девочка, он станет взрослым. Снейп указал на Алису, рассеянно игравшую с кисточкой диванного коврика. - Она прехорошенкая, Сев, - благодатно улыбнулся Люциус. - тебе не будет скучно одному, это я вижу по тому, как она здесь освоилась. Да и ты расслабься, чувствуй себя как дома! Северус Снейп, отставив бокал в сторону, принял из рук Люциуса древний альбом с колдографиями, и следующий час они только и делали, что оживлённо болтали о своих студенческих годах. Люциус то и дело хохотал, вспоминая подробности школьных шалостей и пересказывая Нарциссе - в который раз - о том, как они подложили мандрагору в ночной горшок профессору Заклинаний, или о том, как директору пришлось вызывать целую команду специалистов из Министерства, чтобы ликвидировать последствия их вечеринки, гвоздём которой стал гигантский гриндилоу, запущенный в туалет девочек, который они предварительно затопили. Алиса долго и внимательно рассматривала скучающего паренька, который сидел на коленях у отца, глядя в сторону окна, за которым громыхала гроза, и думала о том, как было бы хорошо очутиться у камина дядюшкиного дома с чашкой горячего шоколада в руке: она устала, и больше всего на свете ей хотелось уснуть под рассказы дядюшки Снейпа о том, как Рыцарь Алого Знамени сразил Колдуна, препятствующего ему войти в осаждённый Иерусалим. Она узнала этого мальчика, когда Люциус и Северус вышли в сад, оставив своих чад поиграть вместе. - Как тебя зовут? - спросил у неё зеленоглазый мальчик. - Алиса, а тебя? - Драко. Драко Малфой. - Очень приятно, - ответила ему Алиса, совсем как взрослая. Весь остаток вечера они играли с мягкими игрушками, которые во множестве были раскиданы по гостиной и по комнате Драко, в которую они под конец вечера поднялись. Малфой был весёлым и задорным мальчишкой, несмотря на некоторую холодность, он очень понравился Алисе, и они не хотели разлучаться, когда пришло время. Драко взял с неё обещание, что она приедет к нему в гости ещё раз и подарил ей большого плюшевого зайца с зелёной ленточкой, перевязанной вокруг шеи. Издали "Хогвартс" напоминал рождественскую игрушку: знаете такие расписные домики со свечой внутри, которые переливаются в её свете всеми красками, которыми они изрисованы? Также и Хогвартс. Он, казалось, светился особым, неземным, нерукотворным светом, освещая всё вокруг, бросая отсветы на волны Большого Озера, мерно бьющего о скалу, на которой возвышался замок, и заливая пространство входа - большую крытую галерею с лестницей, поднимающейся к ней от причала, у которой остановились лодчонки с первокурсниками. Это было потрясающее зрелище, и Алиса пожалела, что пора было идти в замок: она могла целую ночь простоять на другой стороне озера и любоваться на "Хогвартс", как бы парящий на сотне футов над Озером. Большой Зал невозможно было сравнить ни с чем, виденным Алисой прежде. Она, конечно, читала об этом в "Истории Хогвартса", можно было даже сказать, что она представляла главное помещение замка именно таким, каким она его увидела, но то ли - воображение, которое часто обманывает нас, а то - самоличное лицезрение огромного зала с заколдованным потолком, видевшим многие поколения студентов и освещённым сейчас блеском тысяч свечей, висящих почти под самыми тучами, которые заволокли волшебные небеса. Алиса засмотрелась, и очнулась от восхищения только тогда, когда кто-то, деликатно кашлянув, попросил её посторониться, если она не желает быть в числе первых, кто сядет за столы факультетов. Это была девочка с огромными голубыми глазами, блондинка, говорившая так тихо, что Алиса едва расслышала её с третьего раза. - Надеюсь, я попаду в Когтевран, - проговорила она. - Как и мой отец, Ксенофилиус Лавгуд. Последнее она произнесла с достоинством, как если бы те, кто её слушал, должны были знать это имя как своё собственное. И действительно: Алиса вспомнила, где она слышала это имя. Ксенофилиус Лаавгуд был главным редактором издания, которое Алиса считала развлекательным, а профессор Снейп - сомнительным. Журнал "Придира" издавался еженедельно и кишел огромным количеством непроверенных, с точки зрения магической науки, фактов, пестрел перевёрнутыми заголовками и статьями, написанными ребусами и шарадами, чтобы каждый читатель, прежде, чем разгадать то, о чём, собственно, в них повествуется, поднапряг свой ум. Иногда Алисе, которая читала многое из магической периодики, это казалось несколько утомительным, но она всё же не забывала подписываться на этот журнал из месяца в месяц. Доля истины была и в волшебных сказках о кизляках и гидрах, населяющих болота Пиринейского полуострова и сулящего гибель современным Гераклам, если таковые найдутся. Алису собирались отправить в Шармбатон, и она, изучив уклад жизни в этой школе, как, впрочем, и во всех остальных учебных заведениях в мире, пришла к выводу, что учёба там совсем не подходит по натуре Алисе, хотя её тётка и преподавала в Шармбатоне вейловедение - науку о сохранении и приумножении естественной красоты - единственный предмет, который отсутствовал в программах других университетов. И поэтому Алиса остановила выбор на английской академии магии. Так решила Алиса, и больше они с дядей об этом не заговаривали. Когда все расселись, и Дамблдор произнёс вступительное слово, вперёд вышла женщина в очках, явно старой закалки, в высокой остроконечной шляпе и с длинным пергаментным свитком в руках. Раскрыв его, так, что он свесился до самого пола, она начала по очереди вызывать студентов к стулу, на котором лежала смятая и залатанная шляпа. Алиса поняла, что начался процесс распределения студентов по факультетам, а шляпа - это та самая знаменитая Распределяющая Шляпа, определившая судьбу многих и многих тех, кто пришёл в Хогвартс получать знания. После Анны Хаббот, Сьюзан Боунс и Джастина Финч-Флетчи список дошёл до новой знакомой Алисы - Гермионы Грейнджер, с которой она познакомилась в "Хогвартс-Экспрессе". Гермиона бодро подошла к стулу, и Алисе показалось, что пройдёт целая вечность прежде, чем очередь дойдёт до неё самой. Между тем, Шляпа, помолчав с полминуты, громко выкрикнула: "Гриффиндор!". Дело дошло до Малфоя. Шляпа, едва коснувшись головы паренька, завопила "Слизерин!!" так громко, что Алисе показалось, что кто-то наложил на Шляпу заклинание "Сонорус". Гарри отправили на Гриффиндор, что вызвало шквал одобрительных возгласов со стороны гриффиндорского стола. Когда вышел Рон, то Шляпа, ещё до того, как он сел на стул, громко сказала вслух, что догадывается, "куда пошлёт ещё одного Уизли", на что слизеринский стол отозвался ехидными смешками. Близнецы заулюлюкали, когда Рон оказался на Гриффиндоре, их поддержали все остальные. Девочку с голубыми глазами, дочь редактора "Придиры", отправили в Когтевран, и шум аплодисментов, к великому облегчению Алисы, заглушил её фамилию, когда преподаватель произнесла "Алиса С...". МакГонагалл одобрительно кивнула Алисе, и девочка, смущённая и растерянная, медленно подошла к стулу, села, нацепив Шляпу, и услышала её размышления как бы у себя в голове, хотя Шляпа, расправив свои складки, говорила так отчётливо, что это, по крайней мере, видели все присутствующие. - Хм... Что тут сказать? Бывает и такое... Алиса затаила дыхание. - И храбрости, что ценил Гриффиндор, и хитрости, необходимой последователям Слизерина, достаточно у тебя в равной мере... Не хотела бы ты отправиться в Слизерин, дорогуша? Тебя ждала бы там блестящая будущность... В то время, что было отведено Алисе на раздумье, она поняла, что, поступи она на факультет Драко, она навсегда бы рассталась с возможностью дружить с Роном, Гарри и Гермионой, и ей пришлось бы всю школьную жизнь носить холодную маску отчуждённости, как это делали, по рассказам в "Истории Хогвартса", все, кто учился на Слизерине, как это делал и её дядя, и она уверенно произнесла: - Я хочу на Гриффиндор. - Твоё право, - коротко ответила шляпа и громогласно провозгласила: - Гриффиндор! Алисе показалось, что она оглохнет от аплодисментов: там громко они прозвучали в наступившей во время ожидания вердикта тишине. Алиса робко посмотрела на дядю, сидевшего рядом с профессором МакГонагалл. Судя по его лицу, он был, мягко сказать, шокирован. - Вот здорово! - хлопнул её по плечу рыжеволосый мальчик по имени Рон Уизли, приехавший вместе с ней поступать и познакомившийся с ней в вагоне поезда, где ехал вместе с Гарри и Гермионой. - Ты не пожалеешь, что выбрала Гриффиндор! - Меня шляпа вообще собиралась отправить в Когтевран, но я не согласилась. Вот ещё - зубрить день и ночь совершенно лишнее, да ещё и отгадывать загадки, когда входишь в гостиную... - Гермиона рассмеялась. - Нет, на самом деле я просто знаю, что у меня нет того, что нужно Когтеврану. Я не знаю, обладаю ли я философским умом. А это то, что от когтевранцев требуется. - Мне Шляпа сказала, что у меня есть ум и желание показать себя, и хотела сделать меня слизеринцем. Но я никогда бы не пошёл на Слизерин! - воскликнул Гарри, и Алисе показалось, что она хотя бы на первое время обрела всё то, что ей было так необходимо для жизни и будущего. Путешествие в Шармбатон было одним из самых запоминающихся событий в жизни Алисы; долгие годы спустя она часто возвращалась к нему в памяти, и тогда, когда училась в школе, она тоже любила перебирать воспоминания об этом удивительном путешествии, во время которого магическая Франция раскрылась перед ней во всём своём великолепии. Тётушка Алисы Марго давно говорила о том, что девочке необходимо повидать свет перед тем, как она сделает окончательный выбор в пользу той или иной школы, а, говоря прямо, выбор в пользу своего будущего. Что и говорить, эти две Академии были схожи лишь своим статусом, образ жизни, методы преподавания, дух и все направления их деятельности разнились настолько, что изредка приезжавшие погостить делегации попадали словно бы в другой мир, и весь период отпуска по обмену приспосабливались к новым условиям, но уезжали, так до конца и не приспособившись. Во время этой поездки Алиса узнала много нового, многое из того, о чём девочки её возраста узнают лишь годам к восемнадцати, и тётушка Марго не случайно называла её "новой Лукрецией Борджа", ставя в пример великую обольстительницу прошлого. "Ни один англичанин не выносил за пределы Франции столько секретов красоты, сколько ты почерпнула с моих уроков", - говорила Алисе тётка, получившая не так давно почётное место во французской Академии Магии и звание профессора вейловедения. Прошло несколько лет, и Алиса почти забыла мальчика с блестящими светлыми волосами и красивыми изумрудными глазами. Она увидела его только разве что в главном холле "Хогвартса", да на распределении, где профессор МакГонагалл громко назвала его имя и фамилию. Драко, в свою очередь, вовсе не признал её, он слышал только лишь её имя, за грохотом аплодисментов Луне Лавгуд он не различил её фамилии, да ему и странным показалось бы, даже если бы он признал в ней знакомую детства, что племянница Снейпа могла очутиться на Гриффиндоре. И отчего-то знакомое имя Алисы лишь смутило его флёром лёгкого, неясного воспоминания, чем-то знакомым, но давным-давно канувшим в лету, и он не обратил на это обстоятельство особого внимания.
Николай Шальнов: тэги: искусство вечно Почему-то с этим удивительным стихотворением Бодлера всегда ассоциировалась картина Моро "Убийство Одиссеем женихов Пенелопы на пиру". Немного не в тему, но всё-таки есть какое-то сродство. Духовная заря Лишь глянет лик зари и розовый и белый И строгий Идеал, как грустный, чистый сон, Войдет к толпе людей, в разврате закоснелой, - В скоте пресыщенном вдруг Ангел пробужден. И души падшие, чья скорбь благословенна, Опять приближены к далеким небесам, Лазурной бездною увлечены мгновенно; Не так ли, чистая Богиня, сходит к нам В тот час, когда вокруг чадят останки оргий, Твой образ, сотканный из розовых лучей? Глаза расширены в молитвенном восторге; Как Солнца светлый лик мрачит огни свечей, Так ты, моя душа, свергая облик бледный, Вдруг блещешь вновь, как свет бессмертный, всепобедный.
Николай Шальнов: тэги: наши руки не для скуки, нарциссизм От скуки Рита понаделала рамок для своих фоточек.
Николай Шальнов: тэги: музыка Статья про источники вдохновения: http://4brain.ru/blog/источники-вдохновения/ Если бы я был кем-то вроде вождя, то секрет моей харизмы был бы заключён в том, что я поставил бы гимном движения. "Opheliac" Эмили Отемн - "Марсельеза" разбитых сердец =). Подлинный источник вдохновения - сила, в которой объединяются вдохновение и действие.
Николай Шальнов: тэги: авторитетные фигуры "Я, Флоренский Павел Александрович, профессор... по складу своих политических воззрений романтик Средневековья примерно XIV века..." Слова, сказанные на допросе в ОГПУ. Москва, март 1933 Павел Флоренский - весьма авторитетная фигура. После знакомства с его наследием захотелось сменить имя. На имя "Павел", например. Флоренский довольно подробно расписал его в своей ономатологии. А то моё имя частенько ставит меня в ситуации, когда, в стремлении быть первым, я сбрасываю своих благодетелей и на этом срываюсь. И много ещё чего непрезентабельного. Единственное утешение - лёгкий привкус злорадства, когда муза не оказывается музой, а Светлая Королева линяет перед взором наградившего её нечеловеческим блеском. Хотя эту фразочку Рита тоже позаимствовала у Флоренского, из другого имени. Уж больно нравится. Хотя вот матушкина знакомая и веру поменяла, и имя - с Индиры на Ирину, и недавно вот померла. Флоренский, "Имена", "Павел": http://www.varvar.ru/arhiv/slovo/pavel.html Забавненько так. Как над этой ономатологией только не извращались.
Николай Шальнов: тэги: мои университеты, авторитетные фигуры Делаю контрошу к сессии. Как я понимаю мою тётку, которая всю жизнь в редакции проработала, порой подменяя корректора! С ума ж можно сойти, выковыривая ошибки и расставляя знаки препирания в чужих рефератах! Рита до конца их так и не выковыряла. Зато нашла неплохое такое изложение основных положений "Логики" Аристотеля - в нескольких абзацах уместили всю его заумную эпопею. 4. Логика Аристотеля Наше мышление подчиняется логическим законам и протекает в логических формах независимо от науки логики. Многие люди мыслят логично, не зная, что их мышление подчиняется логическим закономерностям. Но следует ли из этого, что изучение логики излишне? Знание законов и форм мышления, их сознательное использование в процессе познания повышает культуру мышления, вырабатывает навык мыслить более “грамотно”, развивает критическое отношение к своим и чужим мыслям. Аристотель - основатель логики, если точнее, так называемой, формальной логики. Логика - это органон (орудие), которое он использует для доказательства всех своих положений, поэтому понять Аристотеля, значит понять логику его рассуждений. Как пишет сам Аристотель, любая наука покоится на существовавших до ее появления знаниях. Основу его логики составляют предшествующие труды Евклида, Платона и более ранних философов античности. Аристотель в своих трудах рассуждает об их выкладках не без иронии: до него не существовало науки. Философы, жившие до него, интуитивно чувствовали что-либо и брали это за основу своих суждений. Не было упорядоченности, того, что мы называем логикой. Сумев взять из более ранних трудов наиболее ценное для развития мышления, Аристотель заложил, сам того не зная, фундамент новой науки - логики. 4.1 Фундамент логики Логика – это наука о доказательстве, и, таким образом, необходимо разделить все умозаключения на истинные и ложные. У Аристотеля истина - это соответствие утверждения бытию, ложь - несоответствие. Истина есть факт не онтологический, а гносеологический: именно мысль должна соответствовать бытию. Аристотель пытается объективно исследовать окружающее, везде выявить закономерности, причинно-следственные связи. Поэтому онтология Аристотеля лежит в основе логики. Логику Аристотеля можно назвать онтологической, так как он выделяет четыре причины бытия: 1) сущность - это причина, имеющая следствием вещь именно такую, какая она есть; 2) материя - это, материал из которого возникает, что-либо, субстрат; 3) движение - это то, что производит действие; 4) цель - это то, для чего что-либо делается. Продолжение тут: Пытаясь понять все существующее, Аристотель использует логику как орудие всякого знания вообще. Любая вещь имеет причину своего существования, например, стол. Сущность бытия - это идея того, что он нужен; материя, материал, из которого он сделан; кто-то объективно должен создать его, то есть движение, придать ему задуманную форму; для того, чтобы стол все-таки появился, нужна цель ("для чего он нужен?" - предназначение). Каждая существующая вещь предполагает сочетание этих четырех факторов. Логика Аристотеля - формальная. В основе любой вещи и мысли лежит форма, она дает вещи определенность, в отличие от материи. Материя и форма независимы друг от друга, форма - это начало, определяющее материю. Формы Аристотель подразделяет также на виды и роды в том случае, если они являются формой многих вещей. Одна из главных основ познания - противопоставление, Аристотель противопоставляет мышление и чувственное восприятие, общее и единичное. Знание общего - это ум, ум предполагает мышление; восприятие единичного не составляет знание. Мышление разделяется на: 1) отдельные ноэмы (отдельные мысли); 2) соединение ноэм, мыслей. "... Если же мысль будет направлена на прошлое или имеющее произойти, то человек мыслит, примышляя время и составляя соединение. Ошибки заключаются именно в соединении". Мышление, состоящее из ноэм, и есть рассуждение у Аристотеля. Ощущение Аристотель считает материалистическим, оно есть "отпечаток форм чувственно воспринимаемых вещей". Отличие мышления и чувственного восприятия в том, что мышление не предполагает существование объекта мышления вовне, в то время как для чувственного восприятия это необходимо. Мышление подразумевает выделение в объекте определяющего начала, общего, мыслительную деятельность. Аристотель выделяет так называемую "форму форм" или формы мысли. Формы мысли - это связь отдельных мыслей друг с другом. Обособление форм мыслей и их изучение с целью познать истину есть то новое, что привнес в логику Аристотель (создал), соответствие суждения, логических связей бытию. Умозаключение - особая форма мысли, которая получается в результате сопоставления различных суждений. Следующая, более сложная форма мысли - силлогизм. Логика Аристотеля - первая в истории теория логических форм. Она предполагает осознание условий образования истины. Суждения, умозаключения, силлогизмы - основы, заложенные в фундамент логики. 4.2 Суждение Суждение - это мысль, которая может быть истинной или ложной. Аристотель рассматривает суждение с двух сторон: с онтологической и с логической. Логически суждение - это утверждение или отрицание чего-то по сравнению с чем-то, то есть суждение может быть истинным или ложным. Онтологически суждение - подтверждение о существовании в бытии элементов суждения. Из этого следует, что суждение должно быть истинным, соответствовать бытию. Логически суждение будет именно суждением только тогда, когда оно будет соприкасаться с бытием, констатировать это. Суждение должно быть истинно. Ложь появляется только там, где к чувственному с восприятием, которое всегда истинно, разум прибавляет что-то еще. Для того, чтобы возникла истина или ложь, требуется соединение мыслимых содержаний, ноэм. Углубляясь, Аристотель приходит к выводу, что не всякая ноэма выражает истинность или ложность, и говорить об истинности или ложности можно только в том случае, если происходит осознание мыслимого и действительного (предмета мысли), причем предмет мысли должен полагаться существующим или нет. Аристотель называет суждения высказываниями. К установлению истинности или ложности мысли он приходит через речь, анализируя смысловую сторону речи. Что вполне естественно, ведь именно речь дает нам возможность выражать свои мысли. Отделять их от действительности и, впоследствии, мыслить абстрактно или мыслить над самими мыслями. Он выделяет имена и глаголы. Имена - это подлежащее. Глагол - сказуемое. Говорить о наличии высказывания можно только тогда, когда присутствуют и подлежащее, и сказуемое. Сами по себе имена и глаголы обозначают либо объект, либо субъект действия, либо действие опосредованное, которое не относится к чему-то конкретно для того, чтобы утверждать что-либо В высказывании должна существовать законченная мысль, в которой выражен сам предмет и то, что о нем думают. Если использовать в речи одно только имя, то мы подчеркнем какую-то связь между словом и предметом или определение предмета, что еще не есть, по сути, мысль. Подразумевая что-либо, необходимо присоединение к мыслимому бытия, тогда можно говорить о высказывании. Итак, по Аристотелю в суждении две главных функции: соединять содержание мыслей и соотносить мылимое с бытием. Только речь, содержащая утверждение и отрицание, есть высказывание, но при условии истинности, соответственности бытию. Аристотель пишет, что решающим должно быть определение истинности или ложности по определению этого в бытии. Утверждение и отрицание не есть состояния психологической убежденности, уверенности в чем-то: это есть сознание в мысли того, что что-либо есть в действительности. Суждение значительно отличается от риторики. Смысл риторики, диалектики в том, чтобы убедить оппонента в различных ситуациях. Смысл суждения же - в самом суждении, истинности или ложности, а, в конце концов, поиске первоначала. Следовательно, суждение - это гносеологическое или логическое умозаключение, основанное на действительных фактах. Аристотель выделял двухчленные и трехчленные суждения. Двухчленные суждения, простые, например, "машина едет". Трехчленные определяют объект мысли, например, "зеленая машина едет". В высказываниях он выделял подлежащее и сказуемое. Подлежащее есть объект мысли. Сказуемое то, что утверждается или отрицается. В книгах "Об истолковании" и "Первая Аналитика" суждения классифицируются так: 1. Утверждение есть высказывание чего-то о чем-то, отрицание, наоборот, высказывание, отнимающее что-то от чего-то. Каждому утверждению противостоит только одно отрицание и наоборот, поэтому если утверждение истинно, то отрицание ложно, или если отрицание истинно, то суждение ложно. 2. Деление суждений по количеству, то есть, они могут быть единичные, общие, частные и неопределенные (обычно принимают за частные). 3. Онтологическое деление суждений: действительные, реально необходимые, реально возможные, другими словами, деление по модальности на ассерторические, аподиктические, проблематические. Деление подразумевает, сказывается ли что-то как возможное, действительное, необходимое. В классификации отсутствуют сложные суждения, но нельзя утверждать, что Аристотель не обращался к этому вопросу. В "Топике" Аристотель рассуждает следующим образом. Например, если кто-то - человек, то ему объективно присущи определенные характеристики: двуногий, способный к познанию, живой, а это уже не простое суждение. Таким образом, Аристотель рассматривал как простые, так и сложные суждения. 4.3 Законы противоречия Суждение и отрицание Аристотель рассматривает так же, как и суждение, в отдельности, т.е. онтологически. Поэтому каждому утверждению соответствует одно отрицание, и наоборот. Важно определить, точно ли соответствует какому-либо данному утверждению отрицание, или нет. Если да, то можно говорить об истинности или ложности одного из высказываний в силу закона исключения третьего. Главный критерий противоположности всех суждений тот, что в отрицании должно отрицаться именно то, что утверждалось в суждении. В простых высказываниях узнать это не составляет проблемы: "машина едет" и "машина не едет". В сложных нужно выделять главную мысль и отрицать ее. Аристотель дает свою классификацию противоречий: противоречие, противность, лишение и обладание, соотнесенность. Противоречие - это прямое соотношение истины и лжи. Противность допускает не только соотношение истины и лжи, но и третье; можно допускать это в том случае, когда утверждение и отрицание не относятся прямо. Лишение и обладание либо истинно, либо ложно. Каждое из указанных суждений получено, в первую очередь, онтологически. Аристотель понимает разницу между логикой и онтологией, но в рассуждениях рассматривает жизнь с помощью логики с онтологических позиций. В частности, говоря о лишении и обладании. Таким образом, человек может обладать слухом, может быть лишен его, но можно рассмотреть этот вопрос и как обо всех, в том числе и вещах, обладающих слухом или нет. Он замечает этот момент, разницу между логическим и онтологическим толкованием законов противоречия и исключения третьего. Закон противоречия с логических позиций понимается как то, что не может быть присуще и не присуще вещи одновременно. Формулировка этого закона в трактате "Метафизика": "Не могут быть вместе истинными противоположные положения" и "невозможно истинным образом вместе утверждать и отрицать". Этот вопрос и дальше разбирается в "Метафизике": "Невозможно, чтобы одно и то же вместе было и не было присуще одному и тому же и в одном и том же отношении" и "Далее, если по отношению к одному и тому же предмету вместе правильны все противоречащие утверждения, то ясно, что в таком случае все будет одним". В первом высказывании Аристотель понимает истину или ложь как присущность в разных отношениях, которые могут и меняться со временем, во втором, на самом деле, будет именно так. Если сказать противоречащие суждения о чем-то одном, и это будет истина, то все они присущи этому одному. В онтологическом понимании закон противоречия признает одновременную присущность одной вещи противоположностей, которые соединяются во времени через действие. Для закона исключения третьего, в свою очередь, достаточно, чтобы суждение и отрицание были полностью противоположны. Если же это не так, то возможно действие или закона противоречия, или отсутствие действия законов. Поэтому эти законы можно классифицировать по их действию: 1) в суждении должно утверждаться то же, что отрицается в отрицании, и наоборот; 2) если в одном суждении отрицается то же, что утверждается в другом, то они относятся как утверждение и отрицание; 3) если действительно второе, то они будут связаны и законом исключения третьего. Аристотель устанавливает логическую возможность или невозможность мысли соответствовать действительности и различает три значения термина "возможность": возможность, необходимость, не необходимость. Логически утверждение и отрицание возможного подчинено тем же законам, что и суждение, то есть законам противоречия и исключения третьего. Онтологически возможность рассматривается немного иначе, особенно то, что касается предсказаний о возможном будущем или о том, что должно свершиться. При предположении чего-либо, в бытии не действует закон исключения третьего: мы не можем достоверно знать, что произойдет, а что нет. Если завтра возможно утверждение А или отрицание Б, то возможно, что не произойдет ни А, ни Б; в другом случае, как пишет Аристотель, оно перестало бы быть возможным. Если утверждается какая-либо возможность, то отрицаться должна именно возможность. Вся логика Аристотеля покоится на различение истины и лжи по достаточному основанию. Из "Первой Аналитики": "Все истинное должно быть повсюду согласно с самим собой". На этом основаны и покоятся законы противоречия. 4.4 Силлогизм Силлогизм есть умозаключение, в котором из двух данных суждений получается третье. Аристотель подробно изучает и создает так называемую теорию силлогизма. Этому вопросу посвящен труд "Первая Аналитика". Там же он дает такое толкование силлогизма: "Силлогизм есть речь, в которой, если нечто полагается, то вытекает с необходимостью иное, чем положенное, и именно из того, что оно есть; под выражением "из того, что оно есть" я разумею, что вследствие его вытекает, "вследствие же его вытекает" значит, что для возникновения необходимости не требуется никакого постороннего термина. Совершенным я называю силлогизм, не нуждающийся ни в чем другом, кроме принятого для обнаружения необходимости; несовершенным же - нуждающийся для этого в другом одном или многом, что хотя и необходимо следует из данных терминов, но прямо в посылках не принято". Теорию силлогизма, можно назвать "самой авторской". Аристотель наиболее полно раскрывает здесь все свои знания. Основные элементы, введенные им, это фигуры и модусы силлогизма. Все это формы мысли, которые позволяют придти к какому-либо недвусмысленному выводу. Он вводит понятие логической переменной, но не в современном смысле, а буквенное обозначение, что позволило абстрагироваться от конкретных мыслей, создать теорию, которая и сегодня "используется" без изменений. В дошедших до наших дней трактатах Аристотеля встречается много спорных моментов об авторстве именно Аристотеля, высказываются предположения, что, возможно, какие-то части были дописаны уже его учениками-перипатетиками. Но нельзя отрицать того, какой вклад он внес в миропонимание. Знание стало рассматриваться на новом уровне как элемент познания. Его называют энциклопедическим умом античности в силу того, что он сумел объединить разрозненные ростки знания, внести упорядоченность в ход рассуждений. Важно и то, что Аристотель жил именно в своем времени, то есть он создал свою школу (Академию), современники его понимали, соглашались с ним или спорили, принимали его точку зрения. Он не был практиком, а был теоретиком, что, конечно, из-за презрительного отношения к рабскому труду в античности, уменьшало практическую ценность его умозаключений для современников, но это не уменьшает их общечеловеческую ценность. Выводы, сделанные Аристотелем, были положены в основу научного знания в семнадцатом веке. Но и тогда они не рассматривались с надлежащей полнотой, изучались только отдельные части его сочинений. Некоторые моменты в ходе его рассуждений были заново открыты совсем недавно. Только в последнее время, изучив его сочинения, стало возможным осознанно говорить о том, какой вклад он внес в зарождение науки.
Николай Шальнов: тэги: музыка, старые мастера, искусство вечно, размышления Федор Тютчев Silentium! Молчи, скрывайся и таи И чувства и мечты свои — Пускай в душевной глубине Встают и заходят оне Безмолвно, как звезды в ночи, — Любуйся ими — и молчи. Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя? Поймет ли он, чем ты живешь? Мысль изреченная есть ложь. Взрывая, возмутишь ключи, — Питайся ими — и молчи. Лишь жить в себе самом умей — Есть целый мир в душе твоей Таинственно-волшебных дум; Их оглушит наружный шум, Дневные разгонят лучи, — Внимай их пенью — и молчи!..
Николай Шальнов: тэги: искусство вечно Ленин из клипа просто чудо. Нет, она не вернулась! Умереть я хотела бы... А прощаясь со мной, она плакала, Плача, так говорила мне: "О, как страшно страдаю я, Псапфа! Бросить тебя мне приходится!" Я же так отвечала ей: "Поезжай себе с радостью И меня не забудь. Уж тебе ль не знать, Как была дорога ты мне! А не знаешь, - так вспомни ты Все прекрасное, что мы пережили: Как фиалками многими И душистыми розами, Сидя возле меня, ты венчалася, Как густыми гирляндами Из цветов и из зелени Обвивала себе шею нежную, Как прекрасноволосую Умащала ты голову Миром царственно-благоухающим И как нежной рукой своей Близ меня с ложа мягкого За напитком ты сладким тянулася. Сафо
Николай Шальнов: тэги: старые мастера, размышления Любят все, но мучатся не в равной мере; есть такие, которые мучатся особенно. Их то и называют любящими. Все сложное менее совершенно, чем простое. Плотин Чужая душа - потёмки, если повернуться к ней задом. "Великий оригинальный философ античной традиции - родоначальник римского неоплатонизма Плотин (205 - 270 гг.) формулирует учение о едином как о первоначале всего сущего, которое выше сущего и находится "за пределами сущности" (т. е. трансцендентно). Вся сфера бытия, выражающаяся в последовательности ум - душа - Космос, оказывается лишь проявлением, осуществлением первоначала, тремя его ипостасями: ум и душа - осуществление единого в вечности, Космос - во времени. Единое именуется Плотином благом и сравнивается с солнцем, ему противостоит темная и лишенная вида материя - принцип зла, провоцирующий высшее к переходу в низшее (ум отпадает от единого, душа - от ума, а наиболее дерзкая часть души прозябает в растениях). Заметим, что Аристотель тоже признавал существование растительной души, наряду с душой животной и разумной, и лишь разделяемая душа трактовалась им не зависящей от тела и способной после смерти тела сливаться с мировым разумом. Естественно, сфера бытия у Плотина структурирована: ум - это истинно сущее, первичные сущности, в уме мысль и предмет мысли совпадают; сфера истинного бытия всегда открыта для души - стоит лишь уметь повернуться к себе самому, познать собственную природу. Такому миру противостоит Космос, находящийся, в отличие от вездесущего ума, в определенном месте, он вечно движется, вращаясь по кругу, и в нем вечно происходит рождение и гибель, в том числе вечное истребление животных и людей, вечные войны и убийства, и все вещи мира - лишь подобия (материальные) тех первообразов, творящим умом без посредства орудий и "в материи, которая не отличается от него самого". Зло в мире Космоса вечно и неизбежно, но душа относится к Космосу как к тетраэдру: ведь ее истинное пристанище - "всегда рядом с нами". Очищение - вот, по Плотину, средство освобождения души от телесного, от преходящих земных интересов и возвышения ее до Божественного. После Плотина все течения общественной мысли пронизывает мистицизм - суеверия и служащие им культы как восточные, так и христианство. Прокл (410 - 485 гг.) завершает развитие античного неоплатонизма, оставив после себя последовательно - в отношении ума, души и Единого - развитый метод триадического построения и изложения; все в мире богов, в Космосе и в философии развивается, согласно Проклу, по триадам, а именно: первый момент триады - пребывание в себе (причина неделимое единство, потенция, отец), второй момент - выступление из себя (эманация за свои пределы, переход во множество, начало делимости, мать, энергия), третий момент - возвращение от инобытия обратно в себя (возвращение в расчлененное единство, в эйдос или единораздельную сущность); в триаде Прокла развитие понимается как регрессивное. Творчеством Прокла завершается античная философия: в 529 г. декретом императора Юстиниана закрыта Платоновская Академия в Афинах, что формально означало прекращение более чем тысячелетнего восхождения античного духа к самому себе". "Писал он обычно напряженно и остроумно, с такою краткостью, что мыслей было больше, чем слов, и очень многое излагал с божественным вдохновением и страстью, скорее возбуждая чувства, нежели сообщая мысль. В сочинениях его присутствуют скрытно и стоические положения, и перипатетические, особенно же много аристотелевских, относящихся к метафизике; не укрывалась от него никакая проблема ни из геометрии, ни из арифметики, ни из механики, ни из оптики, ни из музыки, хотя сам он этими предметами никогда не занимался". Порфирий, "Жизнь Плотина" "Он жил в столь высоких духовных сферах, что становится понятным, почему его совершенно не интересовало свое физическое тело, почему он не желал рассказывать о своих родителях, дате своего рождения, не позволял писать с себя портреты. Многие из его друзей не понимали этого и в конце концов покинули его. Заболев неизлечимой болезнью, Плотин удалился умирать в деревню. Последними его словами, дошедшими до нас, были следующие: "Стремлюсь вознести Божественное во мне к Божественному во всем".
полная версия страницы