Форум » Дневники персонажей » Дневник Риты Скитер (продолжение) » Ответить
Дневник Риты Скитер (продолжение)
Николай Шальнов: [quote]И они пали в его объятия, и осыпали его поцелуями, и отвели во дворец, где облекли его в дивные одежды, и возложили на его голову корону, и дали ему в руки скипетр, и он стал властелином города, который стоял на берегу реки. И он был справедлив и милосерд ко всем. Он изгнал злого Волшебника, а Лесорубу и его жене послал богатые дары, а сыновей их сделал вельможами. И он не дозволял никому обращаться жестоко с птицами и лесными зверями и всех учил добру, любви и милосердию. И он кормил голодных и сирых и одевал нагих, и в стране его всегда царили мир и благоденствие. Но правил он недолго. Слишком велики были его муки, слишком тяжкому подвергся он испытанию — и спустя три года он умер. А преемник его был тираном.[/quote] Оскар Уайльд, "Мальчик-Звезда"
Николай Шальнов: тэги: графомания Рита покряхтела и родила. Лучшая в мире первая любовь О юности туманные виденья, Волнительные сны и смутные прозренья, Обитель дней, прозрачных и невинных, Игры лучей на гранях кубков винных, И роз, и соловьёв, преданий длинных, Романов рыцарских старинных! И стройных дев изящные одежды... Увенчанные робкою надеждой На счастье дней весны, венки из васильков Сплетают им юнцы на локоны висков, Озолочённых солнечными днями... Я, как отец - детьми, тайком любуюсь вами. Чу! Молодость идёт спокойным шагом Июньским днём по рощам и дубравам, В одеждах из листвы и пёстрых маков сонных, Спеша к любви, дурманящей притворно Всю свиту, что, играя на свирели, Утрами будит любящих в постели... Она, полна достоинства и стати, Глядит завистливо на игры знати - Крестьянка, сбросившая с плеч меха И простотой своей пленившей на века Поэтов звонкую и страстную цевницу: Ей не пристало в золото рядиться. А юность рада каждой безделушке, В которой блик играет, и зверушке, Что вылезла тайком из недр леса, Взглянуть на праздник ради интереса; И венчику цветка чертополоха... И шум весёлого переполоха, Затеянного ею шутки ради Среди гостей на бале-маскараде Мне в душу льёт, как в новый винный мех Восторги все былых моих утех. Я помню о тебе... Одев однажды После объятий радостно-продажных И плащаницу, и венец терновый, Увитый лаврами любви, я снова новый Сонет слагаю, плачу и смеюсь, И, славя доброту твою, боюсь, Что ты узнаешь, как я тихо стражду, Боюсь, что вновь без памяти влюблюсь.
Николай Шальнов: тэги: очепятки, филологическая дева P. S. к предыдущему посту: Рита, наверное, никогда не избавится от привычки выкладывать неотредактированный вариант своих писуль. Толкин вот шлифовал свои работы до совершенства прежде, чем выдать их в печать, а зачастую просто переписывал их заново. Клайв Льюис же, напротив, что накалякал, то и сдавал редактору. Вот почему Нарния такая Нарния =) Шутка, конечно.
Николай Шальнов: тэги: юмор, графомания Я не отличница, я удовлетворительница народный стёб Жила у Риты золотая рыбка, толстая, большая. И Рита всё время загадывала желания. И вот на свой день рождения она попросила у Рыбки (Урсула её звали) стать владычицей морскою Королевой Слэша. На следующий день рыбка померла, а у Риты начались неприятности =) Впрочем, Рита их пережила. И даже сохранила с того времени свою Мэри Сью, единственную в своём роде, которую она перечитывала с какими-то нервическими смешками. Зовут её Готка Дженис. Матушка рассказала, что некоторые экстрасенсы считают походы на кладбище первой стадией психического заболевания. Я даже не удивился. На кладбище со мной ходила и Дженис. Это единый текст, собранный из различных отрывков, написанных в разное время. Стёб, разумеется. Психохроники или Знакомьтесь, Мэри Дженис Сью Готка Дженис решила отправиться на кладбище во всём чёрном. Ей казалось, что если она будет строго следовать всем правилам и традициям готического образа жизни, то она обретёт, наконец, своё маленькое счастье. Малыми шажками приближая свою жизнь к уровню высокого идеала, она начала обращать своё внимание на детали, которые так необходимы были для полноценного существования в готическом стиле. Этот стиль готка Дженис рассматривала как единственно верный. Она считала, что только одухотворённое стремление к Прекрасному, желание соответствовать статусу высококультурной европейской девушки и широкая образованность может приблизить её к тому недостижимому идеалу, частью которого она хотела бы быть. Каждую ночь, переодеваясь то в ведьму, то в вампиршу, готка Дженис с грустью убеждалась, что таких, как она, необычайно мало, что хранительницей традиций готики ей приходиться быть самой. В огромной комнате, где по стенам были развешаны чёрные плакаты, расставлены черепа и горели свечи, Дженис занималась самыми странными делами. Она могла часами рассматривать старинные книги с изображениями пентаклей, символов и иероглифов. Когда готка Дженис встретилась с Майклом, она неожиданно стала понимать, что в её жизни никогда не будет любимого человека. От неё отворачивались все кавалеры, а всему виной был её готический имидж и странный образ жизни. Она часами просиживала на кладбище, распугивая всех местных бабушек и сторожей. Майкл был для Дженис находкой. Он был вежлив, воспитан, его образованность, казалось, превосходила учёность всех профессоров университета, в котором Дженис в последнее время появлялась всё реже и реже. Майкл же хорошо учился, изысканно одевался, хотя и был далёк от готики как Земля от Солнца. Многие молоденькие девушки пытались добиться от него взаимности, но его выбор почему-то пал на тихую и заметную разве что своими вороньими патлами готку Дженис, нелюдимую и замкнутую. В субботу Дженис назначила Майклу свидание на кладбище, и тот не замедлили появиться - настоящий неформал: весь в чёрном, с ошейником на сильной, гибкой шее, с бэгом, на котором белело изображение перевёрнутой пентаграммы. Продолжение тут: Я - готка Дженис. Мне часто кажется, что я абсолютно одинока на этом свете. Хотя древние и говорили: "И оставайся одиноким, ибо ничто сотворённое, ничто, мнящее себя отдельным, не может помочь тебе", но я всё же прихожу к выводу, что готика будто бы создана для тех, кто болен мечтательностью. Витражи, развалины замков, старинные надгробья, руины подземелий, тишина ночей - вот всё, что делало мою жизнь такой яркой и насыщенной. Когда я решила сменить свой образ жизни, я пришла к выводу, что он имеет на меня слишком большое влияние, чтобы я могла так просто порвать с ним отношения. Когда я опускаюсь на мягкую кладбищенскую траву, то начинаю впитывать её дивный, нежный аромат. Когда я одеваюсь во всё чёрное, мне кажется, что вся вселенная обернулась ко мне своими загадочными глазами. Готика повернулась ко мне прикрытым тёмной вуалью лицом, и мне показалось на миг, что это - именно то, что я хотела бы видеть в мире. Почти экстатическая напряжённость, обращённость к шедеврам мирового классического наследия, возвышенная красота и чистота образов, предлагаемых готикой - вот то, ради чего мне стоило бы жить. Восхитительный май распускал свои цветы за окном, и готка Дженис решила, наконец, излить свою душу тому, кто был так добр и заботлив по отношению к ней. Майкла, казалось бы, невозможно было растопить: он напоминал глыбу ледяного стылого монумента, воздвигнутого в честь отстранённого от реальной жизни металла. В музыке Майкл выбрал именно это направление. Дженис выбрала готику, и до сих пор об этом не пожалела, хотя музыкальные вкусы их не совпадали. Вдалеке, на западе, догорал закат. Они сидели у берега моря и слушали, как у их ног разбиваются волны. Под сенью огромного чёрного утёса они обретали, как им казалось, ту недостижимую, отдалённую сущность, которая одна могла бы соединить в едином чаянии их сердца. Это было прекраснейшим временем в их жизни: всё, казалось бы, способствовало тому, чтобы любовь расцветала и приносила свои плоды, мягкие и удивительно сладкие на вкус, несравнимый ни с чем. Дженис умела нравиться публике. Иногда ей казалось, что всю себя она вряд ли когда-нибудь Она находила утешение в пении органа, в романах Анны Рэдклифф, Энн Райс и Брэма Стокера. Недавно прочитав "Мельмота скитальца", она пришла к выводу, что писатель из неё хуже некуда. Тогда она решила посвятить свою жизнь группе, всецело отдаться музыке и, достигнув очередной высоты, поразить своих слушателей глубиной своего вокала. Это на первое время была самая простая её задумка. Далее готке Дженис хотелось бы простого отдохновения на лоне природы, среди цветов и трав, источающих дивные ароматы. Восхитительные трели, испускаемые соловьями, придавали грёзам Дженис блеск и какую-то особую, восхитительную форму. Это было временем их молодости. Что и говорить: всё, о чём Дженис только догадывалась, что предчувствовала, становилось явью. В этом огромном мире Дженис казалось, что музыка - единственное спасение от ничтожеств и горестей жизни. Я - готка Дженис. Я решила изучить иностранный язык, в т. ч. английский как основной. <Я - пухленький малыш. Мне хочется сделать для мира то, что не делал до меня ещё никто. Нарисовать мангу, о которой никто до меня ещё представления не имел.> Готка Дженис считала, что всё в этом мире подчинено единому распорядку. Я стала гораздо лучше понимать большую ответственность за свою жизнь. Готка Дженис оставалась такой же одинокой, как и все те, кто так или иначе был связан с готикой. Во всём великолепии она выступала перед своими маленькими поклонниками. Было в этом деле что-то извечное, наполненное какой-то властной, нутряной силы <...> Дженис решила стать вокалисткой сатанинской рок-группы тогда, когда поняла, что её ангел-хранитель оставил её. Это было удивительное время, когда она только-только начинала понимать своё предназначение в этом мире, в котором она могла любить только себя. Эгоистичный, себялюбивый мир казался ей состоящим из сплошного непонимания со стороны окружающих. Часто она задумывалась над тем, как и скоро ли она примет этот мир, адаптируя его под себя, или оставив этому миру что-то помимо своего творчества. Её идеалами были - свобода, свобода творческого самовыражения, эстетство и та удивительная виртуозность операций, с которыми могла справиться только она одна. Быть в центре внимания, быть, несмотря а свои девятнадцать, очарованной тайнами жизни больше, чем кто-либо из её сверстников. Готка Дженис отправилась на кладбище напротив своего дома с тяжкой мыслью о том, что там она оставляет свою последнюю надежду на нормальную человеческую жизнь. В общем, она пришла к выводу, что продала свою душу Люциферу. Это время запомнилось готке Дженис как самое тру-готичное из всего, что она знала раньше. У неё была парочка рок-готик концертов, костюмированный бал, на котором она показала себя настоящей готкой-вампиршей, переодевшись в платье готической викторианской королевы; и, наконец, её экскурсии на кладбище, где она провела половину своей сознательной жизни за книгами, общепризнанными готикой как "тру". Готка Дженис искренне считала, что она умеет колдовать, и что она переняла этот дар по наследственной линии от бабки. Часто готке Дженис снились очень странные и красочные сны, как такие, например, в которых она появлялась перед публикой в великолепных готических нарядах, или сидела в середине ночи на кладбище под дождём в окружении своих поклонников. О, это были незабываемые сны: проснувшись, она чувствовала себя вернувшейся из рая, столь прекрасного и столь недолговечного в своей печальной красоте. Однажды в одном из таких снов она искала целую группу готов, и, одетая во всё сексапильное, любовалась на свои великолепные гриндера. Внешняя сторона вещей привлекала её едва ли не больше, чем святая святых - внутренняя сторона готики. Готка Дженис решилась на то, чтобы прогуляться по старинному кладбищу в поисках старинного надгробия. Прекрасны были эти прогулки. Они напоминали Дженис её первые вечные чувства к тому, кто, по её признанию, был "единственным грехом её жизни". Свобода для готки Джейн была чем-то доселе недосягаемым. Ей казалось, что в этом слове коренится мечта: это делало её мир значительно более прекрасным, нежели то, что она сама определила как "искусство мечты". Гермионе Грейнджер очень нравились романы. Они заменяли Гермионе почти всё, даже готику. Многое из того, что было создано во время её учёбы в "Хогвартсе", разошлось по рукам наивных мечтательных барышень, к которым относила себя и Гермиона. Присмотревшись к своим подопечным, разгуливающих по Хогвартсу в чёрных одеяниях, готка Дженис чувствовала себя неуютно. Ей хотелось бы быть в одиночестве, единственной индивидуальностью, принадлежащей только Снейпу, а вот теперь, как оказалось, она была лишь одной из многих. Готке Дженис, как и Гермионе, казалось, что многое из созданного ею было не в новинку оказываться в руках не только Снейпа, но и в руках младшекурсников. Готка Дженис примеряла перед зеркалом свои бирюльки. Во всяком случае, ей казалось, что она выглядит достаточно хорошо, чтобы предстать перед строгим светом во всём великолепии своих изысканных готических нарядов. Она появлялась то там, то здесь, стремясь к тому, чтобы быть замеченной среди огромного количества фриков и мизантропов, расплодившихся в последнее время в её университете. Многое из того, что она начинала, было лишь малой частью её великого замысла по изменению мира. Гермиона Грейнджер очень любила Майкла, в своё время она отбила этого металлюгу у Дженис, и теперь она мучилась угрызениями совести. Майкл был в восторге от своей новой подруги: она, казалось бы, знала всё на свете. Может быть, хоть Гермиона и была искушена в зельеварении, но в своих начинаниях на разных поприщах она не имела себе равных. Когда Гермиона Грейнджер пришла к выводу о том, что она - единственная и лучшая студентка своего факультета, она отказалась от преподавания и решила вновь посвятить всю себя трансфигурации. Да, это было восхитительным временем, благодаря коему она во многом поняла себя и во многом разобралась сама с собой. Сварив должную порцию очередного волшебного варева, Гермиона отправила котёл с варевом прямо в слизеринские подвалы. В этих подвалах её проверял Снейп, и Гермиона особенно старалась, благо что Снейп для неё непререкаемым авторитетом. Многое из того, что Гермиона делала для людей, на самом деле было исключительным для тех, кто перенимал (во всяком случае, раньше) у неё азы этого великолепнейшего из искусств. Готка Дженис отправилась на кладбище. Там было много новоявленных готов, которые только и делали, что ныли о том, как ужасна нынче жизнь. Готка Дженис решила так или иначе приноровиться к волнующему откровению, которое было ниспослано ею свыше готами постарше. Ведь другие готы, с которыми она свела свою жизнь, были, по большей части, ещё маленькими и неопытными. Готке Дженис казалось, что если она посвятит свою жизнь служению, особенно готике, то она будет сравнима своей красотой лишь с утончённой прелестью викторианских барышень. Готка Дженис посетила местное кладбище. Ей очень там понравилось: надгробия, старнные памятники, кресты - всё это приводило её в состояние экстатического транса. Готка Дженис отродясь не видывала такую красоту: ангел, одетый в белый саван, склонился над могилой какого-то именитого купца. В этом огромном мире готка Дженис чувствовала себя невыносимо одинокой. Она пыталась скрасить свой досуг какими-то иными увлечениями, помимо готики, но у неё это не получалось. Во всяком случае, она приходила к выводу, что подлинное вдохновение рождается именно там, куда редко вступает человеческая нога: именно на кладбище она находила новые его источники. Обычно Дженис сидела в своей комнате и жгла чёрные свечи. Просто потому, что ей нравилось находиться в одиночестве, она рисовала свои картинки, исполненные какой-то меланхолической отрешённости. Готка Дженис решила сменить свой стиль, переодевшись из чёрного в тёмно-синий. Это было созвучно особенностям её замкнутой натуры. Интересно, какой он, собирательный образ фикрайтера? Мне вот эта картинка понравилась, хотя мне почему-то представляются подземелья, плётки и цепи. А девушка - в виниловом корсете и в кожаной маске.
Николай Шальнов: тэги: прыткое перо, сказки на ночь Невообразимо лень писать проду к "Златовласке", поэтому вот то, что настрочил. - Тролль! Тролль в подземелье! - раздался оглушительный крик. Профессор Квирелл добежал до середины зала, ноги его подкосились, и он упал в обморок. В зале наступила могильная тишина, а потом раздались вопли, крики ужаса и хай такой, что хоть уши затыкай. Все ученики, повскакав со своих мест, огромной толпой поспешили к выходу, казалось, ещё несколько секунд, и начнётся давка. - Тихо! - голос Дамблдора разнёсся в пространстве , точно усиленный заклинанием "Сонорус". - Прекратите панику! Старосты, проведите в гостиные студентов, преподаватели пойдут за мной в подземелье. Алиса краем глаза увидела, что Снейп свернул в одну из маленьких дверей за столом преподавателей, и незаметно проскользнула за ним, пока Филч и старосты наводили в рядах учеников порядок и разбивали их по парам. Снейп торопливым шагом направлялся в сторону лестницы, ведущей в подвальные помещения, его мантия развевалась, точно крылья большой хищной птицы. Алиса догнала его. - Алиса! - Снейп встревоженным голосом обратился к племяннице. - Ты что здесь делаешь? Почему не со всеми? Ну-ка быстро возвращайся в гостиную! - Вы куда идёте? - не менее взволновано ответила запыхавшаяся Алиса. Она испугалась не сколько тролля, сколько того, что Снейп отправился в одиночку куда-то вниз, навстречу неведомому. - Тебе лучше не знать, любопытство редко кого доводило до добра. Снейп, казалось, уклонялся от ответа. - Дамблдор же велел всем идти за ним, что случилось? - не унималась Алиса. - Я боюсь за тебя. Декан был несколько раздражён, похоже, отчитываться перед племянницей не входило в его планы. - Не всё ли тебе равно? Я же не спрашиваю тебя, почему... Хотя ладно. Так уж и быть. Пойдём со мной, только быстро, тихо, и никому не слова о том, что ты меня видела. И остановись там, где я тебе скажу, и только попробуй пикнуть или двинуться. Хотя это может быть и ни к чему... А то не посмотрю на то, что ты моя родственница, и сниму с Гриффиндора баллов этак пятьдесят. Профессор зелий пытался казаться спокойным, но у него это плохо получалось. Говорил он почти на бегу, и Алиса недоумевала, что могло привести преподавателя в такое смятение, не собирается ли он идти к троллю в одиночку и не трусливо же спасает свою шкуру - трусости за ним Алиса никогда не замечала. Пока она прикидывала, что могло произойти, Снейп на полпути к лестнице в подземелья свернул в один из боковых галерей, ведущих на третий этаж. Алиса охнула: она обходила этот проход за три мили с тех самых пор, когда Дамблдор запретил ученикам появляться вблизи таинственного коридора, будто случайно (как ей казалось) бросив взгляд из-под очков-половинок в её сторону, а Рон припугивал их по вечерам предположениями о том, что могло там находиться. И сейчас все страшные предания в воображении Алисы оживали, и, несмотря на то, что с ней шёл первоклассный маг, чародей с учёной степенью, ей стало по-настоящему страшно. Усилием воли подавив свой страх, она только старалась потише стучать каблуками по каменному полу коридора, вход в который охраняли две отвратительные каменные горгульи с зажатыми между кривых лап фонарями. Это странное и пугающее место было освещено неярким светом жаровней, воспламеняющихся по мере их приближения к концу длинной, точно пищевод удава, просторной залы - собственно, коридором это помещение было трудно назвать: в нём свободно разместились, прикрытые вековой паутиной, большие статуи древних чародеев, склонившиеся над каменными котлами, или творящие руками с костлявыми пальцами странные пассы. Один из колдунов был как живой, согнутый в неестественной позе, будто в агонии. Его голова была неестественно отвёрнута назад, каменный свиток с неизвестными заклинаниями свисал с колен, придерживаемый ослабевшей рукой, а глаза его были глазами настоящего безумца: такой шедевр мог создать только великий мастер. На подобные статуи Алиса в своё время насмотрелась в книгах с описаниями различных культурных памятников магической Британии, и, если бы не ситуация, она бы остановилась и рассмотрела это мраморное чудо подробнее. В конце коридора находилась массивная дверь, обитая железом. Снейп остановился и сказал: - Алиса, спрячься за статую той старой карги с горшком в руках, и сиди там тихо-тихо. Помни, что ты мне обещала. Алиса послушно отошла к стене и скрылась в тени дырявой мантии каменной старухи. Снейп прошептал что-то, и дверь медленно отворилась. Алиса могла видеть то, что находилось за ней, и это привело её в ужас. Такое могло присниться только в кошмаре: огромный, трёхголовый пёс, едва ли не в двадцать раз больше самой крупной собаки, которую Алиса когда-либо видела, пробудился ото сна и соображал, по-видимому, закусить тем, кто посягнул на его покой. Из пастей сочилась отвратительная слюна, завоняло псиной и ещё какой-то мерзостью. За секунду до того, как чудовище поднялось с пола, утробно рыча, Снейп проворно захлопнул дверь и запечатал её заклинанием. Увидев Алису, выглядывающую из-за статуи расширившимися от ужаса глазами, профессор криво улыбнулся своей знаменитой саркастической улыбкой: - Пушок. Охраняет кое-что. И не вздумай спрашивать, что именно. Алисе это и в голову не приходило, у неё было только одно желание: как можно скорее сбежать из этого проклятого места, и она, преодолевая дрожь в коленках, зашагала за Снейпом обратно к выходу.
Николай Шальнов: тэги: страшные сказки Решила Рита на ночь почитать "Сказки серебряного века" - ну, Гиппиус там, Мережковский, Сологуб... Прекрасные сказки, скажу я. Но есть такой чувачок - Ремизов... Алексей который. Так у него одна сказка про то, как мужик заметил, что его жена не ест ничего, и ночью решил проследить за тем, чем она, собственно, питается. А та ночью на кладбище с каким-то бородатым мужиком отрывает трупы и жрёт мертвечину. Открываю другую сказку, называется "Подружки". Ну, такое начало хорошее, думаю, вот молодец писатель... А там... Нет, ничего против него не имею, но слишком как-то уж готично, прям готичней некуда. Да и вообще, весёлые эти детские сказочки... "Привязали мачеху к четырём лошадям и по полю пустили: где нога, там кочерга...", "Одели ведьме на ноги железные сапоги, накалили и пустили ведьму в пляс", "И отрезала мачеха дочери пятку" и пр. пр. А. М. Ремизов, "Подружки" 1 Жили-были две подруги, одна другой под стать, Анюшка и Варушка. Анюшка у матери жила, Варушка одна через три версты от Анюшки: родители у Варушки померли. Дня друг без друга прожить не могли подруги: один день Варушка у Анюшки сидит, угощаются, на другой день Анюшка к Варушке пойдет, подругу почествовать. Так и гостились. — Без тебя мне, Анюшка, свет не мил. — От тебя, Варушка, никуда не пойду. Станут подруги прощаться, стоят-стоят, насилу разойдутся. А назавтра опять сошлись: либо Анюшка к Варушке, либо Варушка к Анюшке. Так и жили. — Без тебя, Анюшка, я жизни решусь. — От тебя, Варушка, никуда не пойду. Стали сватать Анюшку. Уперлась — в жизнь ни за кого не выйдет Анюшка, да мать настояла, старуха. И выдали замуж Анюшку за Андрея. Похорохорилась, пофыркала девка, а потом и свыклась: попался ей муж хороший, ладный. Продолжение тут: 2 Уехал Андрей в город. Осталась одна Анюшка. И задумала Анюшка подругу проведать: со свадьбы не видалась с Варушкой, соскучилась без подруги. Вышла Анюша из дому, идет по дороге, а встречу ей девка с пирогом-именинами. — Куда пошла, Анюшка? — В гости к Варушке. — Не ходи ты к Варушке, не будет ладу. — Ну, вот еще, не впервой гостимся. И пошла Анюшка дальше, а встречу ей баба с полосканьем: на речке белье полоскала, домой несет. — Куда ты, Анюшка? — В гости к Варушке. — А не ходить бы тебе к Варушке, будет худо. — Что ты! Мне ли от нее худо! И пошла Анюшка дальше. Едет мужик с сеном. — Куда ты, Анюшка? — В гости к Варушке. — Не ходи ты к Варушке, Варушка людей ест. — Еще чего скажешь! И пошла Анюшка дальше, дошла до Варушки. И видит Анюшка, у крыльца отъеденная ножка лежит ребячья, — глазам не верит Анюшка. Вошла на крыльцо, а тут рука лежит, — не хочет верить Анюшка. В сени зашла, а в сенях тулова да головы человечьи. Хочешь, не хочешь — поверишь. — Иди, иди в избу! — отворила дверь, кричит ей Варушка, — не ходи, не ходи! — машет руками. И зовет и не зовет подругу. Не в толку́ не в уме вошла Анюшка в избу. Сидит Варушка под окном, — когда-то тут сиживали вместе подруги. — Садись и ты, Анюшка! — а сама так смотрит... неладно. И, как прежде, сидели под окном подруги. Сколько вечеров тут прошло под окошком, ягоды ели, попевали песни! Теперь молча сидели. — Я, Варушка, домой пойду, — спохватилась Анюшка, — не по-старому ты, не по-прежнему что-то. — Не ходи, Анюшка! — оставляет Варушка, а сама так смотрит... неладно. И опять сидели подруги, как прежде. Сколько вечеров тут прошло под окошком, ягоды ели, попевали песни! Теперь молча сидели. Поднялась Анюшка, хочет домой. Не хочет Варушка отпускать без ужина подругу. — Поужинаешь, тогда и пойдешь! — собрала на стол Варушка, принесла рыбник, — рыбник из перстов состряпан человечьих, угощает пирогом подругу. Анюшка рыбник не съела, за пазуху запихала. И не заметила Варушка. — Что, съела рыбник? — А там, у сердца, — показала Анюшка, будто все съела, и домой хочет, — прощай, Варушка. А Варушка молчит, так смотрит... — Отпусти меня, Варушка! — просит Анюшка: чует, неладно. Молчит Варушка, так смотрит... неладно, а потом за руку как схватит Анюшку, за локоть и выше под мышку. — Нет уж, пришла, так и будем вместе! — и начала ее есть, да всю, всю-то Анюшку и съела. 3 Ночью из города вернулся Андрей, хватился — нет жены. Послал к матери, нет ее и у матери. — К Варушке ушла, — говорят Андрею, — видели! Всю ночь прождал Андрей, — не вернулась домой Анюшка. И чуть свет вышел Андрей и прямо к Варушке. Глядь, у крыльца отъеденная ножка лежит ребячья, на крыльце рука, в сени вошел, а там тулова да головы человечьи. Андрей назад домой, созвал старшин, объявил. Народу сошлось все село, всем селом пошли к Варушке, кто с чем. Окружил народ избу, приколотили железные рамы к окнам, забили дверь. А Варушка по горнице скачет, ой, как скачет! Поскакала там, поскакала и затихла. Посмотрели в окно, лежит, затихла. Тут натащили хворосту, принесли огня, подпалили хворост, — занялся огонь, да и сожгли избу.
Николай Шальнов: тэги: сказки на ночь Интересно, почему человека тянет к тёмной стороне жизни тогда, когда светлая ещё не познана? Несмотря на всю свою любовь к светлому, изящному и прекрасному, я нет-нет да и почитываю даркфики, вроде этого, нового: "Око за око" ( http://www.snapetales.com/index.php?fic_id=30506 ). Как раз перед его обнаружением Рита ковырялась в своей библиотеке, колеблясь между "Спиритизмом" Алана Кардека, Папюсом и Митрофаном Ладыженским. В итоге остановилась на последнем, на его анализе биографий адептов жестокости типа Жиля де Рэ и Ивана Грозного*. Он там сылается на "Бездну" Гюисманса, в которой подробно описываются преступления Синей Бороды. Ну вот. Говорят, идеи познаются по их противоположностям, так что Рита дочитывает каждый такой рассказ до конца, и как бы отстранённо пытается понять причины поступков героев, а также мотивы автора написать всё именно так. Отправила на рассмотрение начало своего даркфика про Луну с Гермионой, где-то вроде даже выкладывала его в дневе. Кажется, у Риты назревают новые идеи. __________________ *"Сверхсознание и пути его достижения"
Николай Шальнов: тэги: искусство вечно, прыткое перо Кстати, Не устаю восхищаться флинтвудом "Слова не нужны". Так всё просто и изящно, как я бы никогда не написал. Любителям длинных романтических историй с печальным концом: http://trespasserswill.diary.ru/p117882905.htm Добавление к "Барсучонку" - про Вуда и Седрика. Когда же начнётся совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится. Ап. Павел о любви. - В часы заката на сердце находит печаль, Оливер, - Седрик грустно посмотрел на заходящее солнце, багрянящее своими лучами Большое Озеро. - Самым грустным, что выпало мне на долю за последнее время, было понимание того, что всё так быстротечно и преходяще, что я не успеваю не то, чтобы насладиться, - описать или дать оценку каждому явлению, которое радовало мне душу в последнее время. В эти дни мне было удивительно хорошо, и это пугало меня тем, что с этим когда-нибудь придётся расстаться. А прошлое со всеми его чувствами, предощущениями, знамениями и мечтами ещё слишком живо, живо постольку, поскольку в нём жив ты и всё то прекрасное, что с тобою связано. Ты, Вуд, прекраснейшее из произведений искусств, которое мне приходилось видеть. Вуд слегка покраснел. Ему и в голову не приходило, что он мог стать для кого-то объектом созерцания, тем более эстетического. Напротив, себе самому он казался слишком экстравагантным, слишком странным, чтобы им можно было любоваться. Он так часто прибегал к необычным средствам самовыражения, так часто удивлял всех аксессуарами и деталями имиджа, что вскоре перестал замечать удивлённые взгляды, которые бросали на него студенты и некоторые хогвартские преподаватели. Невдалеке журчал ручей, было прохладно, сияли яркие летние звёзды. Май досчитывал свои последние деньки, и луга полнились благоуханием. Вуд вглядывался в чащу, откуда они с Седриком только что выбрались, с пучками редких трав, которые им поручила найти Стебль. Эти травы было трудно обнаружить: они скрывались в лесных тайниках, и приходилось использовать заговорённую лозу и древний магический жезл из ветви орешника с нанизанными на него колечками магических металлов, соответствующих семи планетам. Некоторые можно было разглядеть только при свете луны, некоторые указывали на место своего произрастания парящими над собой сгустками астрального света, столь яркого, что иные можно было принять за цвет папоротника. Ходили даже слухи, что, проглотив этот огонёк, можно было обнаружить скрытые клады. Другие растения, дабы не растерять их магические свойства, приходилось срезать специально заговорённым ножом, символы которого были столь древними, что даже Вуду, долгое время изучавшего Руны и старинные наречия друидов, было трудно их распознать и перевести. От некоторых трав исходил такой дурманящий аромат, что трудно было не поддаться наваливающейся дремоте. Все эти лесные богатства были связаны в небольшие пучки и сложены в узелок, откуда Диггори под конец вылазки выудил бурдюк доброго старого "винца". Добавив в него растёртые венчики бурых цветов и листья мяты, он отхлебнул первым и, закрыв глаза от удовольствия, долго не мог передать сосуд в руку Вуда, которого забавляла подобная реакция. Пить ему особо не хотелось, но он принял этот дар как принимал в прошлом множество других в залог нерушимости их дружбы, дружбы, ставшей чем-то большим - она вмещала в себя свет обоих миров. Миры ловца и вратаря были по-своему таинственными и притягательными. У первого он был запечатан от посторонних защитными заклятьями, у другого сутью была тайна языка, которую было трудно разгадать даже самому его носителю.
Николай Шальнов: тэги: волшебные сказки Из "Парцифаля" Вольфрама фон Эшенбаха. Романтичнейший образ, но странно, что к нему почти никто не обращается в наши дни (насколько мне известно), и ролевых игр по нему не делают. Прерафаэлиты интерпретировали только, да Вагнер. ...И с восхищеньем видят гости Скамейку из слоновой кости, Что обе вносят в зал, Где Муж Скорбящий возлежал. Они смиренно поклонились И к девам присоединились... Но тут под сладостный напев Вступают восемь новых дев. Четыре девы в платьях темных Несли в светильниках огромных Громады свеч: их свет светил Светлей надоблачных светил. У четырех других был камень, Ярко пылавший, как пламень: Струилось солнце сквозь него. Яхонт, гранат зовут его... И девы устремились тоже К тому, кто возлежал на ложе. Уже поставлен перед ним Стол с украшением резным. Возникли чаши, кубки, блюда, Драгоценная посуда, И радовали взоры Из серебра приборы... Я сосчитал, что было там Прекрасных восемнадцать дам, В шелка и бархат разодетых Величественней в мире нет их. Но, счет закончить не успев, Я шестерых прибавлю дев, Возникших посреди других В двухцветных платьях дорогих... И к трапезе приготовленье Сим завершилось... И явленье Чудесное произошло. Продолжение тут: Не солнце ли вспыхнуло так светло, Что ночь, казалось, отступила? Нет! Королева в зал вступила!.. Лучезарным ликом все освещала, Чудеса великие предвещала. И был на ней, как говорят, Арабский сказочный наряд. И перед залом потрясенным Возник на бархате зеленом Светлейших радостей исток, Он же и корень, он и росток, Райский дар, преизбыток земного блаженства, Воплощенье совершенства, Вожделеннейший камень Грааль... Сверкал светильников хрусталь, И запах благовоний пряных Шел из сосудов тех стеклянных, Где пламенем горел бальзам Услада сердцу и глазам... . . . . . . . . . . . . . Да. Силой обладал чудесной Святой Грааль... Лишь чистый, честный, Кто сердцем кроток и беззлобен, Граалем обладать способен... И волей высшего царя Он королеве был дан не зря... Она приблизилась к больному (И не могло быть по-иному), Поставила пред ним Грааль... Глядит с восторгом Парцифаль Не на святой Грааль... О нет! На ту, в чей плащ он был одет... Но дело к трапезе идет... И слуги вносят для господ Чаны с нагретою водою... Рук омовенье пред едою Свершает благородный круг. И вот для вытиранья рук Гостям подносит полотенца Паж с кротким обликом младенца... Дымится в чашах угощение: Столов, наверно, сто - не менее. Четыре гостя за каждым столом (Гостей - четыреста числом). Предивно убраны столы Скатерти что снег белы... Взято отсюда: http://modernlib.ru/books/fon_eshenbah/parcifal/read/
Николай Шальнов: тэги: графомания, сказки на ночь Пописывает потихоньку Рита этот фик за одногруппницу. Но как-то вяло всё идёт. Снейп направился к лестнице на нижние этажи, и Алиса тихо спросила, куда они теперь направляются. Профессор, погружённый в свои думы и забывший, казалось, на некоторое время о существовании девочки, слегка вздрогнул и повернулся к ней: - Ну, тебе однозначно не стоит идти за мной. Я в подземелья, посмотреть, что сталось с троллем. А ты - марш к себе в спальню, да смотри, никому ни гу-гу о том, что видела! - Конечно, дядя. Мне не нужно напоминать второй раз, - как можно спокойнее отозвалась Алиса, подумав, что рассказывать о таком страшилище - дороже для своей психики. Ей до сих пор казалось, что на слышит угрожающее, неестественно хриплое рычание у себя за спиной. Но вопреки приказанию Снейпа, Алиса остановилась у поворота, за которым скрылся зельевар, и, дождавшись, пока его шаги стали едва слышны, проследовала за ним, прячась в нишах, за доспехами и колоннами коридора. Так, любопытство довело её до очередного спуска, ступени которого подмели полы снейповской мантии. Она осторожно проследовала за ним. Невдалеке раздались приглушённые голоса преподавателей и звонкий, очень знакомый голос, в котором Алиса узнала Гермиону. Спрятавшись за выступом стены, скрывавшим площадку перед туалетом для девочек, дверь которого была выворочена, а в воздухе перед проёмом стоял туман медленно оседающей пыли, она из разговора Гермионы с МакГонагалл узнала, что кроме подруги, решившей, по её словам, в одиночку управиться с троллем, в авантюру ввязались и Гарри с Роном. Алиса тихо ахнула, поняв, какой опасности чудом (а то, что она увидела, выглянув из-за выступа - лежащего на полу туалета огромного, вонючего горного тролля - было, действительно, чудом, учитывая то, что профессуре не пришлось особо напрягаться, разве что отмерить первокурсникам честно, с риском для жизни заработанные им баллы за потрясающее, по словам Минервы, везение) удалось избежать. Затем Алисе пришлось снова забиться в угол и прижаться к стене, поскольку преподаватели по очереди выходили из туалета, а за ними - герои дня во главе с Гермионой, покрасневшей и растрёпанной. Явно было, что она чем-то взволнована и едва сдерживается, чтобы не расплакаться. Когда Рон, завершающий процессию, скрылся за поворотом, Алиса, осторожно прошла мимо проёма, пока Снейп стоял над телом тролля, по-видимому, размышляя, как убрать его из помещений, и мышью проскочила по лестнице в верхние коридоры. И вовремя: Снейп левитировал гигантскую тушу, заставив её, стукаясь об углы и роняя слюни, следовать за ним по воздуху в том же направлении, в котором только что скрылась от взора дяди Алиса. Вернувшись в гостиную Гриффиндора, Алиса увидела друзей, живо обсуждавших произошедшее в дальнем её углу, так, чтобы не слышали остальные. Гермиона всё ещё пунцовела, не в силах, как потом узнала от неё Алиса, справиться с чувством стыда за враньё перед МакГонагалл во спасение мальчиков. Казалось, лучгая ученица перестала дуться на Рона, а когда дело дошло до того, что Рон гордо продемонстрировал окончательно усвоенное им заклятье "Вингардиум Левиоса" на каминных щипцах, она и вовсе прыснула, сказав, что младшему Уизли теперь спокойно можно практиковаться на студентах Хогвартса, например, на слизеринцах и их мётлах. Впрочем, после этого добавления Гермиона ойкнула и осмотрелась по сторонам под улыбки обоих приятелей и Алисы, которая призналась, что слышала об их приключении и понимает, что к чему. - Ты видела, что Снейп не пошёл с остальными, а куда-то делся? - спросил у Алисы Рон. - Он вёл себя очень странно. Алиса покачала головой. Ей показалось даже, что даже не обещание удерживает её от того, чтобы не выболтать секрет дяди, а банальный страх перед тем, что и вспоминать-то было неприятно. Алисе казалось, что эта тварь стоит у них за спинами и готова вот-вот сожрать их со всеми потрохами. Она, впрочем, отогнала это видение - ей не чужда была гриффиндорская храбрость, наверное, слизеринская мудрость самосохранения говорила где-то глубоко внутри неё, настоятельно советуя хранить тайну, хотя бы до поры до времени. Блестяще в пользу Гриффиндора прошёл матч по квиддичу, в котором противником команды Оливера Вуда были Слизерин. Было много смеха пополам с восхищением по поводу того, как Гарри поймал снитч, только Гермиона не смеялась, говорила, что главное - поймать, а как уж там, это другое дело. Зато Вуд не мог нарадоваться на своего нового ловца, Малфой же вплоть до самого Нового Года ходил чернее тучи. Близилось Рождество. Весь замок суетился перед праздником, и радостное волнение витало в воздухе. Снег беспрерывно шёл уже несколько дней подряд, стоял морозец, кое-кто нарезал круги по застывшему Озеру на волшебных коньках. Многие уезжали из Хогвартса по домам, но были и те, кто оставался. Например, Гарри. И его поддрежал Рон. А вот Гермиона намерилась провести каникулы со своими родителями. Она встретилась с Гарри, Роном и Алисой в Большом Зале, где профессор Флитвик украшал ёлку большими золотыми шарами и полумесяцами, а младший Уизли разбил вдребезги фигурку коня своей королевой. Алису это позабавило, Гермиону же привело в возмущение. - И не забудьте о Николасе Фламеле! - сказала она на прощание ребятам. Рон схватился за голову: - Мы же просмотрели всё, что можно! - Да, но в Запретной Секции мы не были, - многозначительно посмотрела она на него. Действительно, Алиса и мальчики целыми днями, бывало, проводили за книгами в надежде обнаружить там что-то о волшебнике, о котором случайно проговорился Хагрид во время их последнего разговора, когда Гарри выспрашивал у лесничего о том, что хранится в подвалах Хогвартса. О том, что Пушок (так, выяснилось, звали трёхголового пса) что-то охраняет, Алиса узнала от Гермионы, заметившей под ним люк - друзья рассказали ей, что имели дело с огромным зверем, и молчали потому только, что им самим ничего не было известно о причинах появления этой твари в опасной близости от обитателей замка, а в тот день, когда им едва удалось спастись от страшной смерти, Алисы с ними не было: она была в библиотеке, готовилась к трансфигурации. Алиса же и теперь не рассказала о Снейпе и их совместной экскурсии по запретному коридору, хотя ей очень хотелось это сделать.
Николай Шальнов: тэги: красота в изгнании, искусство вечно Рассказала мне матушка одну весьма поучительную историю. Идёт мужик, весь злой: "Нет в мире красоты, одно уродство!". Впереди компания. Девушка зовёт мужика в группу. "Нет! - зло крикнул мужик. - Не буду я с вами пить. Нет в мире ни красоты, ничего нет!". "Да нет же! - ответила девушка. - Я просто хотела попросить вас рассказать о том, что вокруг. Говорят, здесь очень красиво, а мы незрячие все тут". Мужику было стыдно до немогу как. Реальный случай. Вот. Что тут ещё скажешь? Вспомнились символисты: "Душа современного человека пребывает в сумерках. Расшатаны религии, философские системы разбиваются друг о друга, и в этом чудовищном смятении для нас остаётся один абсолют, одно безусловное божественное откровение - это красота. Она должна вывести человечество к свету,она не даст ему погибнуть в отчаянии. Красота намекает на какие-то связи "всего со всем" и она обещает, что будет дана разгадка всем противоречиям до сих пор бывших откровений" (А. Н. Бенуа) "Красота - вот наша религия" (М. А. Врубель) "Искусство есть постижение мира иными, не рассудочными путями <...> Искусство только там, где порывание за пределами познаваемого, в жажде зачерпнуть хоть каплю "стихии чуждой, запредельной". (В. Я. Брюсов) Не нашёл этого перевода в сети, перепечатал из сборника. Любовь к обманчивому Когда гляжу тебе я вслед, такой спокойной, И бьётся в потолок печальный вой смычков, И странно вяжется с твоей походкой стройной Скучающая грусть задумчивых зрачков; Когда за бледным лбом, влекущим и порочным, При газовых рожках мои глаза следят, И розовеет он под факелом полночным, И, как портрета взгляд, твой неотступен взгляд, - Я говорю себе: прекрасна и свежа ты, Но опыт - царственно тяжёлый монолит, Тебя короновал, и сердца плод початый, Как эта плоть, любовь искусную сулит. Кто ты - осенний плод, достойный уст богини, Иль урна скорбная, что ожидает слёз, Благоухание оазиса в пустыне, Подушка жаркая, корзина пышных роз? Да, я встречал глаза - в них вещих нет секретов, Хотя они полны возвышенной тоски. Ларцы без жемчуга, оправа без портретов, Как сами небеса, пусты и глубоки! Но пусть весь облик твой лишь видимость, не боле, - Он сердце радует, а истина - Бог с ней. Бездушна, ветрена, глупа - не всё равно ли? Я преклоняюсь, ложь, пред красотой твоей! Бодлер Кнопф, "Взгляд"
Николай Шальнов: тэги: fashion style В лаборатории, а, вернее, в редакции Риты запахло лубрикантом. Долгое время ходил, нагло стибрив стиль вот этого хера из "Тетради Смерти" (Мэтт, кажется, его зовут) - очки, майка, жилет и проч. проч. Скоро анимэшный фестиваль, может, перекраситься и откосплеить? Рита вот уже который год хочет побывать на этом сборище, да всё забывает, или ей лень, или ей жалко времени и денег на костюм. История Рима гораздо интересней. Ещё Мэтт:
Николай Шальнов: тэги: сказки о любви Почему-то мне думается, что по-настоящему мы любим только раз в жизни, а всё остальное время сравниваем то жалкое, что есть, с тем великим, что было. Например, меня удивляет то, почему некоторые, судя по гороскопу, пытаются выявить через меня свою женственность (по совместимости), но в то же время "её концепция любви противоречит тому, что он может ей дать". Спрашивается, зачем тогда выявлять женственность, ахах. Астрология - это тот ещё фрукт =) Ну вот. Обычно все любовные похождения происходят по стандартной схеме: сначала мысль "Хочу любви", потом - "Кого бы соблазнить?", затем объект соблазняется (или соблазняется сама Рита), потом становится скучно, или наступает разочарование, или пресыщение, или, в особо тяжёлых случаях, отвращение, и Рита ныряет снова в океаны фантазий, в озёра прошлого, в которых застыли видения былого. "Они нам реки измен, они нам океаны лжи, а мы им веру взамен, а мы им посвящаем жизнь..."
Николай Шальнов: тэги: готега Не знала Рита, какой тег приплести для этого рассказа. Если она решила сделать из дневника слепок со своей жизни и с самой себя, честолюбивой целью которой было стать живым шедевром, то и тёмную сторону своей натуры, думаю, демонстрировать не стыдно. В общем, достала вчера Рита из шкафа толстенную канцелярскую книгу в чёрном переплёте с трилистником, как у Зачарованных. Это и была, впрочем, почти такая же "Книга Таинств", как у них, и велась она с детства, с того самого времени, когда Рита на этот сериал подсела. Помимо всего прочего она радовалась за книгу: это памятник её прилежанию. Там каллиграфической стилизованной вязью вручную вписаны всякие наговоры, рецепты, привороты, описания существ, свойства камней, гравюры, истории из охоты на ведьм и пр. пр. редкие штуки, которых не было в других книгах её оккультной библиотеки. В общем, полюбовалась она на это наследие, оставленное со времён существования школьного "Ордена Чёрного Дракона", и испробовала заговор на выяснение правды, с зеркалом под подушкой. В общем, там всё просто, надо только сказать: "Как ясно я вижу своё отражение наяву, так же ясно я вижу его во сне", затем смотреть на своё отражение и спрятать зеркало под подушку. Ну, раньше Рите не доводилось этот ритуал проводить, обходилась она решетом. Но всё прошло на ура, и всё-то она выяснила. И даже не про одного - приснились один за другим чувачки, как миленькие. Ведьмой, что ли, стать... Хотя Рита и так ведьма, зачем далеко ходить?.. Как приворожу, как наведу порчу - пыщщ! Ух, заживём! Вторая ведьма Вслед за жабой в чан живей Сыпьте жир болотных змей, Зов ехидны, клюв совиный, Глаз медянки, хвост ужиный, Шерсть кожана, зуб собачий Вместе с пястью лягушачьей, Чтоб для адских чар и ков Был у нас отвар готов. Все ведьмы (вместе) Пламя, прядай, клокочи! Зелье, прей! Котел, урчи! Третья ведьма Ветка тиса, что была Ночью, чуть луна зашла, В чаще срезана дремучей, Пасть акулы, клык бирючий, Желчь козла, драконья лапа, Турка нос, губа арапа, Печень нехристя-жиденка, Прах колдуньи, труп ребенка, Шлюхой матерью зарытый В чистом поле под ракитой, Потрох тигра, в ступке взбитый, И цикута на приправу Нам дадут отвар на славу. "Макбет"
Николай Шальнов: тэги: сказки о любви Переложила сегодня Рита скрипичную партию из этой чудесной песенки на флейту. Да, "Opheliac" по-прежнему является песней моей любви =) Сомневайся в том, что звезды горят, Сомневайся, что солнце движется, Сомневайся, ведь правда может оказаться ложью, Но никогда не сомневайся... Сомневайся в том, что звезды горят, Сомневайся, что солнце движется, Сомневайся, ведь правда может оказаться ложью, Но никогда не сомневайся в моей любви**. __________________ *из "Гамлета"
Николай Шальнов: тэги: осторожно, слэш! Ромео/Меркуцио. Курсив мой, остальное - Шекспира. Вдохновила картинка снизу. Меркуцио Ты влюблен - Ну так займи ты крылья у Амура И воспари высоко над землей. Ромео Его стрелой я ранен слишком тяжко, Чтобы парить на этих легких крыльях. Оцепенев от горя, не могу Подняться я над цепенящим горем, И падаю под бременем его. (в сторону): Я думаю, влюбился не в того. Меркуцио Упавши с этим бременем, ты сам Обременишь любовь: она нежна, Не вынесет подобного давленья. (в сторону): Когда б в объятьях сна Ты не твердил моё всечасно имя, Я думал бы, что это всё она, Несчастная глупышка Розалина, Свела тебя, мой милый друг, с ума. Ромео Любовь нежна? Нет, чересчур сурова, Груба, буйна и колется, как терн. Меркуцио Когда любовь с тобою так сурова, То сам ты будь с любовию суров; Коли ее, когда она колюча, И с ног собьешь, и победишь любовь. (подкуривает от сигареты Ромео) На маску - маску. Вот так образина! Пусть надо мной смеются, - мне-то что? Пусть за меня краснеет этой хари Нависший лоб. Бенволио Ну, что же? Постучимся, Да и войдем. *** Бенволио Он побежал сюда И перелез чрез эту стену сада. Зови его, Меркуцио. Меркуцио Я буду Не только звать, но даже заклинать. Ромео! страсть, влюбленный, сумасшедший, Блажной! явись пред нами в виде вздоха, Произнеси хоть рифму - "кровь, любовь", (в сторону) Коль трудно было сочинить за время Всё, что мы вместе, хоть бы пару строк Про имечко моё... Но он не слышит, Не движется, - скончалась обезьяна! И заклинать его я принуждён... *** Меркуцио В какой-нибудь дом отведи меня, Бенволио, не то - я упаду Без чувств. Чума на оба ваши дома! Я из-за них стал пищей для червей, (к Ромео): Ромео, ты своей причудой странной Довёл нас до горячки небывалой, Тебе двоих нас мало было, и решил Ты променять меня на бабьи сказки О соловьях в кустах, что про любовь К Джульетте за тобою подпевают. А я - не в счёт! Гляди же: умираю! (умирает) Ромео (в сторону) О горе мне! Любимый мой в обитель Теней спустился из-за псины мерзкой! Уж лучше б смерть меня запеленала, Чем видеть лик, который я любил Превыше света всех небесных звёзд, Бледнеющим, как луч луны пред солнцем, Всходящим в облаке зари победоносцем... *** Тибальдо Мальчишка жалкий, Ты был его приятелем, и ты С ним полетишь. Ромео Ну, это меч решит. Они дерутся; Тибальдо падает. Бенволио Беги, беги, Ромео! Тибальд убит, и граждане в тревоге. Чего ж ты здесь растерянный стоишь? Приговорит тебя ведь герцог к смерти, Когда тебя застанут здесь. Беги! Ромео Моя судьба глумится надо мною. И в этот час расплаты вожделенной Я вспоминаю друга моего, Кого любил я более Джульетты, И вслед за ним отправил я тебя (плюёт на труп Тибальдо) в склепе Ромео ...Здесь отдохну навек, здесь сброшу с плеч Томительное иго звёзд зловещих! ... (в сторону) Иду к тебе, Меркуцио! Кто б знал, Что гибелью своей ты путь проложишь Сквозь заросли нам всем во склеп сырой... Джульетты губ прекрасней губы друга, Но он, увы, в объятьях хладов трупных. Пью за тебя, любовь! (умирает)
Николай Шальнов: тэги: юмор Позабавило. Это из "Двенадцатой ночи" Шекспира: Оливия Уберите отсюда это глупое существо. Шут Слышите, что говорит госпожа? Уберите ее отсюда! <О Марии - Р. С.> Оливия Пошел вон, дурак, твое остроумие иссякло! Видеть тебя не могу! К тому же у тебя нет совести. <...> Оливия Я приказала убрать тебя. Шут Какая несправедливость! Госпожа, cucullus non facit monachum [Клобук не делает человека монахом (лат.)] , а это значит, что дурацкий колпак мозгов не портит. Достойная мадонна, позвольте мне доказать вам, что это вы — глупое существо. Оливия И ты думаешь, тебе это удастся? Шут Бессомненно. Оливия Что ж, попытайся. Шут Для этого мне придется допросить вас, достойная мадонна: отвечайте мне, моя невинная мышка. Оливия Спрашивай: все равно других развлечений нет. Шут Достойная мадонна, почему ты грустишь? Оливия Достойный дурак, потому что у меня умер брат. Шут Я полагаю, что его душа в аду, мадонна. Оливия Я знаю, что его душа в раю, дурак. Шут Мадонна, только круглый дурак может грустить о том, что душа его брата в раю. — Люди, уберите отсюда это глупое существо! <адресовано, по всей вероятности, хозяйке, ахаха - Р. С.>
Николай Шальнов: тэги: охотники за сновидениями В поисках любви мы летим сквозь пыль столетий, А за нами пыль да вороньё... Вика Цыганова У Риты в последнее время совершенно не было вдохновения что-либо писать. А ночью ей приснился Вуд и сказал, что для того, чтобы что-то продолжить, надо пуститься в сомнительные приключения. Прямо так и сказал. Ну, Рита и пустилась. Грустно было отчего-то, да потом она поняла, что так бывает всякий раз, когда у неё начинается что-то вроде романа или отношений. В большинстве случаев её романы никак не заканчиваются, обрываясь, или заканчиваются весьма плачевно. Поэтому и стыдиться-то особо нечего - зачастую из подобий отношений она выходит с лёгким чувством, как если бы её пресловутый герой героем не оказался, а светлый гений полинял перед взором наградившей его нечеловеческим блеском. Зато написала что-то вроде главы. Надо бы ещё перепечатать. Вот тот клип, сляпанный из кадров фильма, где Брэдли играет парня, которого укусила наркоманша и заразила его СПИДом ("Портбелло 196"), а Колин - наркомана ("Припаркованные"). Забавная идея, хотя сначала я хотел выложить нарезку из "Интервью с вампиром" на песню татушек ("All about us")
Николай Шальнов: тэги: музыка, артуриана Музыка обладает удивительным свойством возвышать душу, ненадолго освобождать её от гибельных страстей, что преграждают путь к солнечному холму - зависти, гордости и ненависти (у Данте - сладострастие, зависть и гордость, ну да у каждого свой Ад). Как этот клип, что в посте вверху. Уж во всяком случае, это лучше, чем сологубо-шопенгауэрский пессимизм, что периодически мною овладевает. Если бы я хотел оставить о себе память в сердцах людей, то, наверное, я видел бы их именно в этих впечатлениях, которые я получил из нарезки. Интересно, кстати, по каким приметам меня запоминают люди? Как-то раз Артур попросил меня сбросить ему анимэ-парней, которых он хотел поставить на аватар, благо что этих альтер-эго у меня расплодилось немало. Ну, Рита ради искусства периодически отсылает ему партию новых рисунков, интересно, о чём он думает... "Еще во время богослужения, пока духовенство читало молитвы, Консуэло попросили подняться на возвышение, где сидели граф и Марчелло. Композитор пожелал поблагодарить ее и выразить ей свои чувства. Он был еще так взволнован, что едва мог говорить. - Дочь моя, - начал он прерывающимся голосом, - прими благодарность и благословение умирающего. Ты в один миг заставила меня забыть целые годы смертельных мук. Когда я слушал тебя, мне казалось, что со мной случилось чудо и непрестанно терзающая меня жестокая боль исчезла навсегда. Если ангелы на небесах поют, как ты, я жажду покинуть землю, чтобы вкусить вечное наслаждение, которое я познал благодаря тебе. Благословляю тебя, дитя мое! Будь счастлива в этом мире, как ты этого заслуживаешь. Я слышал Фаустину, Романину, Куццони, всех самых великих певиц мира; они не стоят твоего мизинца. Тебе суждено дать людям то, чего они еще никогда не слыхали, тебе суждено заставить их почувствовать то, чего до сих пор не чувствовал еще ни один человек! Подавленная, словно уничтоженная этой высокой похвалой, Консуэло низко склонилась, как если бы намеревалась встать на колени, и, не будучи в состоянии вымолвить ни слова, только поднесла к губам мертвенно-бледную руку великого старца, но, поднимаясь, она кинула на Андзолето взгляд, который, казалось, говорил ему: "Неблагодарный, и ты не разгадал меня!" Жорж Санд, "Консуэло"
Николай Шальнов: тэги: сказки на ночь Вышел, наконец, долгожданный фильм Джармуша с Тильдой Свинтон - "Выживут только любовники" про парочку вампиров, дожидающихся Апокалипсиса (Том Хиддлстон и Тильда Свинтон - Адам и Ева соответственно). Тильда впечатляет. Вспомнилось бодлеровское: Аллегория То - образ женщины с осанкой величавой, Чья прядь в бокал вина бежит волной курчавой, С чьей плоти каменной бесчувственно скользят И когти похоти и всех вертепов яд. Она стоит, глумясь над Смертью и Развратом, А им, желанием все сокрушать объятым, Перед незыблемой, надменной Красотой Дано смирить порыв неудержимый свой. Султанша томностью, походкою - богиня; Лишь Магометов рай - одна ее святыня; Раскрыв объятья всем, она к себе зовет Весь человеческий, неисчислимый род. Ты знаешь, мудрая, чудовищная дева, Что и бесплодное твое желанно чрево, Что плоть прекрасная есть высочайший дар, Что всепрощение - награда дивных чар; Чистилище и Ад ты презрела упорно; Когда же час пробьет исчезнуть в ночи черной, Как вновь рожденная, спокойна и горда, Ты узришь Смерти лик без гнева, без стыда.
Николай Шальнов: тэги: искусство вечно, люди Встретила сегодня Рита своего школьного знакомого, таким симпатягой стал! В школе она долго думала, кого же он ей напоминает, в итоге её озарило: Малфоя! А теперь у неё щёлкнуло в башке: "Драко!", а вот как его зовут, напрочь вылетело из памяти. Впрочем, помимо этого персонажа роулингского эпоса у неё в коллекции есть ещё Гермиона Грейнджер (знакомая по театральной студии), мадам Максим (мать приятеля), Луна Лавгуд (девчонка, с которой мы друг другу улыбались в газельке), Невилл Долгопупс (случайный прохожий), Джинни Уизли (девчонка из соседнего подъезда), Филиус Флитвик (дед, который просит, чтобы ему ложили программу), Лаванда Браун (девчонка, с которой мы в школьные годы играли в мяч) и Долорес Амбридж (матушкина приятельница). Вот.
полная версия страницы