Форум » Дневники персонажей » Дневник Риты Скитер (продолжение) » Ответить
Дневник Риты Скитер (продолжение)
Николай Шальнов: [quote]И они пали в его объятия, и осыпали его поцелуями, и отвели во дворец, где облекли его в дивные одежды, и возложили на его голову корону, и дали ему в руки скипетр, и он стал властелином города, который стоял на берегу реки. И он был справедлив и милосерд ко всем. Он изгнал злого Волшебника, а Лесорубу и его жене послал богатые дары, а сыновей их сделал вельможами. И он не дозволял никому обращаться жестоко с птицами и лесными зверями и всех учил добру, любви и милосердию. И он кормил голодных и сирых и одевал нагих, и в стране его всегда царили мир и благоденствие. Но правил он недолго. Слишком велики были его муки, слишком тяжкому подвергся он испытанию — и спустя три года он умер. А преемник его был тираном.[/quote] Оскар Уайльд, "Мальчик-Звезда"
Николай Шальнов: тэги: сказки на ночь, ненависть, звезда в шоке Выпало первой ссылкой на запрос "Ненавижу лютой змеиной ненавистью"(осторожно: ненормативная лексика):
Николай Шальнов: тэги: искусство вечно Сбежали сегодня с подругой со скучнейшей немецкой оперы, чтобы послушать уличных музыкантов. Оказывается, в Орене есть одно чудное место, о котором я раньше не знал, и называется оно "Красная площадь". Что-то вроде второй Беловки. Настроение, как и погода - прекрасное, только почему-то вспоминается эта чудеснейшая, но печальная история: Жизнь проходит как бурлескное шоу. Избавься от них, и тебя отпустят. И почему я к тебе повернулась? Я оказалась одной из кучи твоих девок, И теперь я поделюсь своей тоской с другим, Забудусь с другим. Почему, почему, почему, почему? Я ведь просто дала тебе шанс доказать правдивость слухов, А теперь расплачиваюсь... Расплачиваюсь за это своей жизнью. Я расплачиваюсь за это своей жизнью. Своей жизнь, Своей жизнью... Давай покажем запись, Где видно, как ты Хладнокровно убил меня Собственными руками. Не думай, что никто не поймёт, Такое случается каждый день. Если я опускаюсь, То опускаюсь хорошо. Если я опускаюсь на дно, То чисто. Если я опускаюсь, То опускаюсь. Милейшая убитая девочка, которую ты когда-либо видел. Если я опускаюсь, То опускаюсь хорошо. Если я опускаюсь на дно, То чисто. Если я опускаюсь, То опускаюсь. Симпатичнейшая грустная шлюха в твоей жизни.
Николай Шальнов: тэги: осторожно, слэш! В "Синдроме Демиана" пошли довольно откровенные сцены. Но Рита разочаровалась в одном из героев - ни признаний тебе в любви, ни амура, ни цветочков, а сразу так - baisée. То ли дело вот эта премилая история. "...sterbe Ich bei einem Kuss", аха: http://www.intv.ru/view/?film_id=92717 Влюблялись ли вы когда-нибудь с первого взгляда? А с первого поцелуя? Именно так и происходит с одним из героев данного фильма, когда они репетируют сцену из "Ромео и Джульетты". Причём в этой сцене и Ромео, и Джульетта - молодые парни... В общем, маятник Риты качнулся от яоя в сторону печальных песен "Вельвет":
Николай Шальнов: тэги: очепятки В последнее время Риту просто преследуют технические трудности.
Николай Шальнов: тэги: люди, светлые гении, охотники за сновидениями Заседание оренбургских слэшеров прошло на открытом воздухе: совершили марш-бросок по району, причём несколько раз его излазили вдоль и поперёк. Моя подруженция такая выносливая, что просто жуть. Это радует. И умная, настолько, что Риту охватил комплекс неполноценности. Как и ожидалось, было много киберпанка и всего того, что волнует душу. А снился сегодня Эдвард Каллен, Бэлла, и типа я тоже вампиром стал, со всеми вытекающими. Из раннего поста: А где же вампиры, где изысканные салоны или замки на склонах Карпатских гор?... Забавно. Как говорится, "просите, и дано будет вам". Риту охватывает какой-то благоговейный трепет, когда она встречает имена Холдена Колфилда из "Над пропастью во ржи" или Синклера или Макса из "Демиана". Хочется быть похожим на них, хотя линька у героев - обычное дело Хотя Марти Стю Риты ("Можно встретить термин «Тайлер Бранд» — так иногда называют Марти Стю, если он подчёркнуто аристократичен и смахивает на помесь мажора с ахтунгом" (Луркоморье) - Р. С.) - помесь Ичиго и Хацумомо из "Мемуаров гейши".
Николай Шальнов: тэги: анимэ, музыка "Борьба за власть времён бакумацу — никто не вечен" Сериал рассказывает о приключениях молодого мечника Акидзуки Ёдзиро и его поисках артефакта, известного, как Голова Повелителя. Действие происходит в период Бакумацу и аниме очень детально показывает быт и нравы этой эпохи. Как и многие аниме студии Sunrise, «Bakumatsu Kikansetsu Irohanihoheto» имеет антивоенные мотивы.
Николай Шальнов: тэги: мои триста шестьдесят пять любовников Этот тег, призванный высвечивать подробности интимной жизни Риты, позаимствован из развесёлого порнушного романчика с одноимённым названием, перечитывая который Рита подхихикивала, точно сама сменила профессию со второй древнейшей на первую. Рита, красная, вспоминает забавные эпизоды из своей любовной биографии. "Иногда, когда было уже довольно поздно, и каждая из нас на сегодня достаточно заработала, мы, взявшись за руки, отправлялись гулять по соседним улочкам, вшестером растянувшись шеренгой, и не пропускали ни одного мужчины. Мы перегораживали ему дорогу, оттискивали в какой-нибудь угол и делали его жертвой своих дурачеств. Всякими шутками да прибаутками возбуждали в нём сладострастие, хватали его за ширинку, щекотали и окружали сплошным кольцом, будто всей толпой собирались вот-вот налететь. И похотливые, как большинство мужчин, они чаще всего попадались на нашу удочку, верили в искренность наших притязаний, и потом ужасно сердились, когда мы вдруг прекращали свои атаки и оставляли их несолоно хлебавши. Главной зачинщицей чаще всего выступала Штеффи. Она заговаривала мужчине зубы, пока мы, все остальные, обступали его. Она комично закатывала глаза, стонала и мурлыкала точно кошка: – Ах, красавчик, ты уже домой направляешься? А мы вот из придворного балета и сейчас примем позицию! Затем кто-нибудь из нас добавлял: – Да, и все мы выглядим просто шикарно, вы только взгляните, всё при нас… И каждый охотно «взглядывал», хватал и ощупывал каждую из шестерых по очереди. На улице было темно, а мы показывали ему свои юные, остренькие грудки с розовыми сосочками. Если мы были признаны действительно хорошенькими, и на милю вокруг не было видно постового полицейского, мужчина решался заглянуть и вниз, и тогда глаза у него моментально загорались похотливым маслянистым блеском, едва только мы, молоденькие потаскушки, поднимали свои лёгкие платья и демонстрировали свои кучерявые тёрочки, чёрные и каштановые. А у одной из нас, Фини, срамные волосы были совсем белые, поэтому дерзкая Штеффи говорила: – С Фини вам это станет вдвое дороже, она у нас великая редкость! Когда мужчины хватали нас, крутили и вертели со всех сторон, мы отпихивали друг дружку, верещали и изображали «стыдливость», а Штеффи вполне серьёзно говорила: – Да, тут одни девственницы как на подбор, они вас очень стесняются! И когда похоть овладевала мужчиной настолько, что у него на штанах чуть ширинка не лопалась, Штеффи как бы вдруг объявляла: – Боже мой, какой уже поздний час, сейчас мне надо проводить барышень домой, иначе мама их будет ругать! Или говорила: – Ну что ж, целую ручку, господин доктор, теперь нам пора в танцевальный класс! Тогда мы со смехом и пронзительным визгом бросались наутёк, оставляя его, как дурака, стоять посреди ночной улицы с вздыбленным членом. Продолжение тут: Некоторые бранились нам вслед, и тогда мы тоже не оставались в долгу, показывали им язык, а Штеффи могла кое-кому и зад продемонстрировать. Многие мужчины, получив от нас урок сладострастия, отходили затем в какую-нибудь подворотню, чтобы самостоятельно разрядиться, потому что идти спать с таким нашпигованным мясным обрезком им вовсе не хотелось. Тогда Штеффи бывало возвращалась обратно, вставала рядом с ним и говорила: – Позвольте помочь вам, господин доктор! И с этими словами брала в руку его жёсткий хобот, и, глядишь, буквально через несколько захватов на того уже накатывало. Она умела проделать и такой номер, что под её массажем даже самый дряблый член моментально вставал на изготовку и кончал. Потом она догоняла нас, отряхивая на ходу с ладони «крестьянские сливки», и говорила: – Ну вот, на одного ребёночка меньше! К чему бедняге на белом свете мучиться. Штеффи – добрая, она всегда готова сделать людям одолжение. То было золотое, весёлое время, денег у нас было предостаточно, а мы были дерзкими и задорными. Одна из нас, по имени Польди, умела рифмовать, складывая немудреные, но порой, надо заметить, очень весёлые и весьма «пряные» куплеты, и написала каждой из нас по стишку, который мы наизусть декламировали мужчинам, когда те интересовались, как нас зовут. Например: Мицци я, лихая очень. Полижи меня – я кончу! Или: Меня зовут Стефания, едрюсь до бессознания! У меня был куплет: Меня зовут все Жозефиною. Хобот твой в себя задвину я. За этими куплетами мы коротали время, а у Польди рождались всё новые и новые. И мужчины, которые по вечерам обращались к нам, благодаря этим куплетам возбуждались ещё сильнее и уже по дороге к гостинице не могли удержаться от похотливого зуда". "Мои 365 любовников" ( http://tululu.org/read48289/1/ ) Вечнопамятная "Эльвира" =)
Николай Шальнов: тэги: киномания В сети только три цитаты из прекрасного фильма "Эльвира - повелительница тьмы". А ведь только за двадцать минут просмотра Рита накропала их гораздо больше. Вот: - Неприятных сновидений! - Это опять я, Эльвира! Красотка с большими... рейтингами. - Кто-нибудь понял, какой это был фильм? Сейчас скажу... Это был фильм длиною в час тридцать. - И не забывайте: на следующей неделе голова с двумя чудовищами. Оу... Чудовище с двумя головами. - Не знаю, способна ли ты испытывать чувство стыда? - Да, если выряжусь в подобное платье. - Моё имя - Эрл, но дамы зовут меня козлотуром. Догадайся, почему? - Это как-то связано с запахом изо рта? - Пора пустить эту цыпочку переодеться. Чем раньше я сяду в седло, тем лучше. - Прости, партнёр, но боюсь, что тебе, как всегда, придётся иметь дело со своей правой рукой. - Похоже, крошка, ты напрашиваешься на то, чтобы тебя уволили. - Прекрасно, можешь меня уволить: нужна мне эта работа, как собаке пятая нога! - А что касается тебя, толстозадый кретин, то твой хрен я возьму и завяжу в морской узел! - Я никогда больше не буду работать с этим уродом. Придётся найти себе нового урода... - Садись, маньячок... Ты забыл свой топор! - Вы знаете, что ехали пятьдесят миль в час вместо положенных двадцати пяти? - Нет. Но если вы напоёте мне мелодию, то я тут же её перевру... Надо придумать новую шутку, эта слишком дорого мне обходится. - Кури, скотина, умрёшь от никотина! - Я бы никогда... - А ты и так никогда с этими дурацкими бигуди! - Послушай, сестрёнка, если бы мне нужно было твоё мнение, я бы из тебя его выбила! - Прекрасно, теперь я застряла в этой чёртовой дыре... В этой замечательной чёртовой дыре. - Когда мне было восемь лет, в приюте мне тоже говорили, что нельзя пользоваться косметикой! - Красотка, хочешь, я тебе кое-что покажу? - Прости, но я забыла свой микроскоп дома! - Что за духами ты пользуешься? "Охмури мужчину"? - Дорогая, я не знаю, из какой дыры ты выползла, но тебе лучше заползти в неё обратно! - А тебе лучше следить за своими буферами: не то выколешь ими кому-нибудь глаз! - А что привело тебя в Фэллвелл? - Моя машина. - Не хочу загружать тебя местными проблемами... - Да нет, давай... Загрузи меня! - Наш городской совет не может спать спокойно, если кто-нибудь в нашем городе живёт в своё удовольствие. - Настоящие консерваторы! - Я показываю только детские фильмы. - Ну, ничего плохого в фильмах про Сатану нет, разве что немного секса, насилия... - Привет, ребята, извините, что опоздала. Угораздило же тётушку окочуриться! Из-за чего она умерла? Надеюсь, ничего серьёзного? - Здесь есть поблизости туалет? А то в "Уютной хижине" он скорее напоминает комнату для пыток. - Быстрее, Биггилоу, давайте поскорее с этим покончим! - Да, давайте поскорее, пока ещё кто-нибудь не умер! - Десять тысяч за какую-то службу? У старой карги, видимо, денег куры не клюют! Я хотела сказать, что тётя Моргана была очень щедра! - Мне нужен этот дом? Он мне нужен как лифчик с накладными грудями!.. - Я должен извиниться за своё поведение. Просто твоё появление немного меня шокировало - Всё в порядке: моё появление многих шокирует. - Птичка на хвосте принесла, что эта Эльвира приходится вам родственницей. Я понимаю, что это не моё дело, но если не моё, то чьё же? - Стоит кому-нибудь вроде неё приехать в наш город, как в школах сразу же начинают преподавать сексуальное воспитание, а детских садах - распространять презервативы!.. - Привет, дядя Винни! Вы пришли за книгой? Может быть, чайку? - Нет, спасибо. - Правильно. - Слава Богу, что я здесь ненадолго. *прыгает на кровати* Я бы не дала спать соседям! - Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи: кто на свете всех милее, всех румяней и белее? Оу, можешь не отвечать...
Николай Шальнов: тэги: графомания, о ничтожестве и горестях жизни К "Бремени Бессмертия": Эленве вернулся из города с подбитым глазом. Неизвестно, кто вышел победителем из драки, в которую вмешался Эленве, но тот, гордо просияв фонарём по всему трактиру, прошёл в нашу комнату и попросил меня отдать поручение заказать ванную: его светлая туника менестреля была вся в чьей-то крови. Я испугался, подумав поначалу, что это его кто-то долбанул, но выяснилось, что ему пришлось отбросить мысли о гуманности, когда пятеро довольно шустрых пьяных горожан прицепились к нему с неизвестными намерениями, а, если уж говорить начистоту - прицепились просто так. В то время, пока Эленве пускал мыльные пузыри и резвился в ванной со своей резиновой уточкой, с которой никогда не расставался, я пересматривал сборник переписанных им рунической вязью стихов тех поэтов, которых он считал своими учителями и которые в своё время освещали погружённый во тьму мир огнями дактилей и анакруз. Признаться, это было занимательное занятие, так что я даже не заметил, как мой эльф подкрался сзади и каким-то образом заключил мою голову в огромный мыльный пузырь. Я чихнул, и пузырь лопнул. Эленве рассмеялся. Когда я говорил с Эленве о любви, о человеческой любви (эта тема занимала его довольно долгое время после нашего знакомства, он даже посвятил ей целую главу в сборнике своих сказаний, в которые он при всякой удобной возможности вносил правки и пометки), то делал акцент на то, что я при всём своём скептическом отношении к удачам на амурных фронтах, губил всё тем, что изначально стремился к какому-то абстрактному любовному абсолюту. Эта тема одна способна была вывести обычно уравновешенного эльфа из себя. Он фыркал, тряс своей гривой и говорил, что если бы он был таким же пессимистом, как я, бессмертие оказалось бы для него пыткой и проклятьем, и он давным-давно сбросил бы его бремя, утопившись в одном из озёр, к которым мы ходили иногда кормить городских уток. - Мысль материальна, - увещевал он меня. - Только попробуй изменить направление её энергии, и ты сразу поймёшь, что все их корреляты всплывают вместе с ней на поверхность сознания, стоит лишь только привести её в действие малейшим умственным усилием. Мне, признаться, это не очень-то помогало. Не мог же я искусственно создавать положительные мыслеформы, в то время как печальные размышления окутывали мой мозг, точно вечерний туман - городскую речку! - Ничего ты не понимаешь, - отвечал я. А на самом деле прекрасно понимал, что, будь я даже эльфом, я оставался бы таким же нытиком, как сейчас. Мне часто казалось, что все мои начинания в отношениях стремится к своему закату уже тогда, когда я начинаю думать о них - этот фаталистический рок преследовал героев древних эльфийских легенд на протяжении всей их жизни, от самого рождения, точно заранее сплетая им из терновых ветвей сожаления венец печали и дорогу в вечность. - Угасший век, угасшие сердца! - повторил я строку одного из менестрелей, соперничавших в пении с Эленве. Тот факт, что он проиграл моему жизнерадостному спутнику, создавшему буквально из обрывков древней песни балладу удивительной красоты, моё сознание почему-то отталкивало. Эленве только покачал головой и выпустил в воздух ещё несколько радужных мыльных шариков.
Николай Шальнов: тэги: мои 365 любовников Доведёт Риту когда-нибудь её романтизм до беды. Один преступник оправдывался: "Насмотреля кин..." Вот также и Рита... начиталась манг... Охо... Ну нет. Теперь она будет умнее и, если и продастся кому-нибудь (профессия обязывает), то только очень достойному. Как те японские проститутки, которые были славою своего века и о смерти которых скорбела вся столица. Если уж пускаться в сомнительные приключения, то с Пером в заднице и сюрикэнами за поясом оби, завязанном, впрочем, спереди.
Николай Шальнов: тэги: графомания Прода "Златовласки". Вполне можно сказать, что её творец нарвал достаточно лавров, чтобы его кудри спокойной седели под их сенью; этого не произошло, если бы не благословенные пинки Той-Которая-Это-Вызвала-К-Жизни. Когда на платформе Алиса встретилась глазами с изумрудным взглядом светловолосого парня, таращившегося на неё с явным недоумением, она собралась с духом и пошла навстречу ему. - Малфой, я думаю, ты не будешь против, если я поеду с тобой в одном купе?.. Малфой медленно кивнул. Странно было ожидать это от слизеринца, но в какой-то момент Алисе показалось, что его взгляд стал заинтересованным. Когда они расположились в купе и поезд тронулся, а башни и башенки Хогвартса скрылись за деревьями, Алиса решилась заговорить с Драко. - Ты ведь уже всё знаешь, да? - она постаралась сделать речь как можно более безразличной или невыразительной - то есть пустить в ход тот приём, которым пользовались слизеринцы, когда им хотелось продемонстрировать свою обособленную отстранённость, не переходящую, однако, в презрительный снобизм. Вышло вроде как вполне в духе знающей себе цену гриффиндорки. Алиса заметила за этот год, что обрела какую-то странную способность перепевать песню жизни и подражать тем, кого видела и изучала на протяжении учёбы. "Не от близнецов Уизли ли нахваталась?" - подумывала она порой. Малфой утвердительно кивнул. "Странно, почему он тогда так удивился?" - подумала Алиса, глядя на его белые волосы и ровную переносицу. Малфой был красив, красив, однако, не той, общепризнанной красотой, которую все любили, но полной какого-то сдержанного достоинства, которую многие принимали за чванство и высокомерие. Наедине это понималось лучше, а, быть может, дружелюбная Алиса пыталась увидеть лучшее в том, с кем ей предстояло жить и общаться. На какой-то момент внутри у неё похолодело: "И впрямь еду в змеиное гнездо"! - вспомнила она слова Рона, но вскоре успокоилась и повернулась к окну, глядя на проносящиеся мимо леса и луга Альбиона. Её привлёк звук открывающейся двери от разносящей сладости и волшебные штучки продавщицы. Она весело продемонстрировала им шоколадную лягушку, чем заставила Алису улыбнуться: в начале года она любила играть с ними, правда, потом приходилось счищать с себя размазанный шоколад: лягушки имели обыкновение греться у камина в гостиной, где изрядно подтаивали. - Хочешь чего-нибудь? - спросила она у Малфоя и тотчас убедилась, что сляпала глупость. В самом предложении не было ничего особенного, только вот факт, принял бы Малфой от Алисы что-нибудь, оставался под сомнением. Слизеринец лишь хмыкнул, и заказал два стакана сливочного пива. Один, почему-то с трубочкой, он пододвинул Алисе и так же молча отвернулся к окну. Алисе стало немного неловко. Такую подачку от Малфоя Рон плеснул бы ему обратно в лицо, однако так сдержанно и даже учтиво, как это показалось девушке, предложить бы угощение у другого не получилось бы. В соседнем купе раздавались взрывы смеха, кто-то, кажется, запустил волшебную хлопушку. Мимо них протеснились Крэбб с Гойлом - наверняка покурить - но Малфой даже не взглянул в их строну. "Устал, наверное, за год от них, бедняга", - хихикнула про себя Алиса и втянула через трубочку традиционный школьный напиток. Вскоре стемнело. Первые звёзды зажглись на небесах, но никто из них не зажёг света. Драко, казалось, было всё равно, что происходит вокруг, он так и остался застывшим в той же позе, глядя в окно и о чём-то думая, а Алисе так сильно захотелось спать, что она, положив голову на руки, провалилась в дрёму. Её прекрасные золотые волосы слабо переливались в свете догорающей зари и в темноте напоминали мерцание Млечного Пути. Признаться, Драко было любопытно, от кого ей досталась такая шевелюра - не от Снейпа же, который, как казалось, не знал, что такое шампунь. Алиса была единственным объектом, оторвавшим его от созерцания, и если бы Алиса не уснула, их глаза наверняка бы встретились. Её - доверчиво-заводные, и глаза Драко - настороженные и внимательные. - Нам пора. - Малфой тронул Алису за плечо. Та вздрогнула. И действительно - объявили станцию, о которой говорил Алисе дядя. Заклинанием заставив парить за собой чемоданы, они без особых трудностей выбрались из вагона - в этой местности жило немного волшебников, в обозримом пространстве только над большим холмом, вздымающимся из чащи леса, куда убегала змеящаяся дорога, поблёскивали слабыми огоньками окна древнего поместья. Продолжение тут: По традиции, давным-давно заведённой среди этого древнего, чистокровного и благородного семейства, их встретил открытый дилижанс. Кажется, что он ехал сам по себе, но на самом деле он был запряжён теми же удивительными существами, что и хогвартские кареты. Фестралов Алиса неоднократно видела: они паслись на опушке Запретного леса, но многие только недоумевали, когда она пыталась рассказать о них. Все, кроме Гермионы: та, по счастью, не могла видеть из, как и большинство студентов Хогвартса, но читала о них в книгах по истории школы. Уложив багаж на заднее сиденье, Малфой и Алиса уселись вперёд, на место кучера - Алиса решила последовать примеру наследника всех этих прекрасных земель, над которыми парил аромат весенних цветов, а в глубине леса то и дело показывались огоньки - не то глаза его волшебных обитателей, не то ранний цвет папоротника, который во множестве пускал свои побеги в начале последнего весеннего месяца. Ехали молча, только иногда со стороны скрывшихся за пролесками лугов доносилось какое-то слабое пение. Если бы Малфои держали крепостных крестьян (а эта забавная мысль иногда приходила Алисе в голову), девушка подумала бы, что это они печалятся о своей судьбе. Но ей отчётливо чувствовалось, что кроме Малфоев и, возможно, их немногочисленной прислуги в этих краях не было никого, и она перевела свой взгляд на блистательную луну, всходяшую на небосвод в сиянии своего серебряного ореола, и приписала песни слуховым галлюцинациям. Думать о призраках на этой тёмной дороге, на которую то и дело древние деревья выпрастывали свои длинные ветви, от которых было трудно увернуться, ей не хотелось. Вскоре они прибыли в Малфой-Менор. Огромные кованые ворота распахнулись перед дилижансом, и взору Алисы открылся великолепный парк, засаженный кустами самшита или какого-то другого экзотического растения, и среди которого вздымали свои кроны исполинские вязы. В воздухе витали запахи распускающегося нарцисса, во множестве рассаженного вдоль дороги, от которой в глубину парка ответвлялись многочисленные, аккуратно посыпанные песком дорожки. Невидимые копытца стучали по каменистой аллее, в конце которой холодно светились два огонька, оказавшиеся неярким светом двух больших фонарей, зажатых в каменных драконьих пастях. У входа в поместье аллея разветвлялась на две дороги, разбегающиеся в разные стороны. Малфой спрыгнул с козел и протянул Алисе руку, чтобы помочь ей спуститься. Два чемодана, подталкивая друг друга, устремились вслед за ними в сторону входа - большой каменной арки с надписанной над ней трудноразбираемой в подступившей к стенам темноте надписью древними буквами. Большая дубовая дверь растворилась, скрипнув большим железным засовом, и девушка минуту помедлила перед тем, чтобы вступить на плиты коридора, увешанного газовыми рожками и засушенными головами домовых эльфов. Алису передёрнуло. Кажется, благородство семейства не распространялось на служителей его культа, и всем его охранителям выносился по мере окончания срока их преданной службы соответствующий приговор. Малфой застучал каблуками по плитам коридора. "Совсем как фестрал!" - подумалось Алисе. Миновав один за другим тёмные портреты, лица которых были едва видны в полутьме, они подошли к другой двери, бесшумно распахнувшей им вход в большую гостиную, в которой брала начало другая лестница, уводящая на верхние этажи. Гостиная была довольно большая, хотя и скупо освещённая, уставленная раритетными штуковинами, напомнившими ей те, что Алиса когда-то видела в доме своих родителей и у Снейпа, но эти были посложней, а некоторые - совсем уж диковинные. Были тут и чучела зверей, и рыцарские латы, тихонько позвякивающие, и гигантский камин в окружении книжных полок. Все полы были застелены звериными шкурами, по стенам развешаны портреты и головы медведей и кабанов, было всякого рода оружие - прошлых веков и настоящих; стояли вазы, напоминающие погребальные урны; вдалеке, в затемнённом углу, подерживала что-то на руках мраморная статуя; в шкафчике, подвешенном над журнальным столиком, весело поблёскивал набор флаконов для зелий; сам же столик был украшен большой декоративной ретортой. На подлокотнике большого дивана, застеленного шкурками енота, лежали разрезанные книги, игральные карты, карты ТАРО и золотой браслет со вставкой из агата. "Наверное, Нарцисса забыла", - подумала Алиса. А спустя несколько минут, во время которых Алиса с Малфоем удобно примостились на одной из кушеток, Алиса - сидя на краешке, Малфой - откинувшись на спинку, с верхнего крыла спустились сами владельцы Малфой-Менора. Нарцисса - медленно, точно чёрный лебедь с зелёным опереньем крыльев и хвоста - в мантии этих обоих цветов, и Люциус, незаметно вошедший из дверей библиотеки, в бокалом абсента в руках. - Что же, мы рады вас видеть у себя, Алиса, - голос Малфоя-старшего не выражал, казалось, никаких эмоций, только Нарцисса по старой традиции слегка улыбнулась. Луна бросала свой отсвет на бледное лицо главы семейства, и казалось, что его точёные черты застыли, подобно каменным изваяниям, украшавшим переходы Хогвартса, в воспоминаниях о былом. - Располагайся, - голос Драко, как показалось Алисе, был несколько дружелюбней, и это позволило девушке почувствовать себя чуть менее принуждённей. Откуда-то из глубины комнаты выплыли несколько эльфов-домовиков, которые принесли подносы с шипящей, пенящейся жидкостью, чем-то напомнившей Алисе привычный школьный напиток. Она, насколько это было возможно, вежливо отказалась. Тем временем Люциус и Нарцисса расположились у камина, предоставив своему отпрыску развлекать новоприбывшую гостью. Люциус развернул какую-то газету, Нарцисса погрузилась в странное оцепенение, напоминающее дрёму наяву. Роман, который она взяла почитать, выпал у неё из рук на ковёр. Один из эльфов бережно поднял его и положил обратно на столик. - Эй, Златовласка, - голос Малфоя на этот раз зазвучал вальяжней. - Чем планируешь заниматься? Не хочешь ли заочно пройти курс Предсказаний? -он кивнул на колоду карт ТАРО, в беспорядке разбросанную неподалёку. - Нет, спасибо, - ещё раз отказалась Алиса от сомнительных, как ей казалось, развлечений. - Лучше покажи мне мою комнату, была бы тебе безмерно благодарна! - Эх, ты... - Малфой притворился удручённым, но стоило Алисе посмотреть в другую сторону, как она тотчас получила обитой зелёным шёлком подушкой прямо по голове. В подушке от меткого попадания образовалась прореха, из которой во все стороны разлетелись перья. Нарцисса, казалось, и не замечала происходящего в комнате безобразия. - Ах ты... - в другой раз Алиса влепила бы Малфою оплеуху или сказала бы ему пару ласковых, но впечатление от увиденного и память о том, как он галантно обошёлся с ней в поезде, не покидало её, обволакивая вместе с теплом, исходящим от камина и ощущением чуда, которым пропитано было эта строгое, величественное и древнее помещение. Да и слизеринец, судя по выражению лица, был не так-то уж и враждебно настроен по отношению к ней. На его лице играла снисходительная ухмылка, как если бы не его отец, а он сам сидел бы и отдавал распоряжение всем домочадцам и прислуге. - Ну же! - прошипел он, полушутя-полусерьёзно, и, казалось, готов был повторить то же самое с целым снопом подушек, на которых развалился, точно какой-нибудь древний князёк. Бокала из рук он не выпустил и теперь посматривал на девушку из-за стопки готовых к бою "зарядов". Алиса хотела оставить без внимания этот пассаж, но в какой-то момент она поняла, что, дай она папенькиному сынку волю, и её гриффиндорская гордость, которой она в течение года отражала все его нападки и выпады, будет разнесена по комнате, как эти гусиные перья. Алиса пустила в Малфоя первое, что попалось под руку. Это была большая подушка, расшитая изысканным узором. Материал, необычайно мягкий на ощупь, был ей неведом, только вот удар, оказавшийся довольно метким и точным, угодил в цель с каким-то странным звуком, и Малфой повалился на кушетку со смехом.
Николай Шальнов: тэги: графомания, сказки о дружбе, сказки на ночь В колонках: Сердючка - Дольче Габбана Рита в вечных поисках идеальной дружбы... Медведю или Лучшему в мире другу Мой бесценный Мишка, сонно На диванчике лежишь, Весь в заплатках и иголках, Безмятежно так сопишь. Закрываешь от случайных Взглядов дырку, что прожёг Сигаретой я нечаянно - Это всё, на что я смог После детства, что, сдыхало С хриплым криком: "Дайте пить!", Хоть пило, не просыхало, Тебя, друг, употребить. Я прижмусь к тебе устало, Рассказав свои мечты, И укрою покрывалом, Чтобы вновь согрелся ты От холодных слёз признаний, От проклятой суеты, От полночных истязаний, Рёва, злобы, маеты, От незванных фурий, ложе Взявших в чёрный хоровод, От суккубов бледных... Боже! Как замедлило свой ход Время - старец беспристрастный - Отверзая мой полог И оставив мне ужасный Свой монетный злой залог. Я спущусь к реке Аида, Взяв тебя за лапу, ты Будешь мне заместо гида В этом царстве темноты. Все оттенки мысли, чувства Плюш твой старенький впитал, Но любви святой искусства Мишка, ты не познавал. Я ищу его в туманном Мире, в сонмище теней, И с тобой за другом странным Мы спешим, как тот Орфей.
Николай Шальнов: тэги: сумасшедший дом для непослушных дев викторианской эпохи, искусство вечно, графомания Наши руки не для скуки. Рита обнаружила старую раму, вставила туда кусок ватмана, а поверх наклеила большую фотографию одинокого дерева в каменных руинах, напомнившее ей те, что растут поодиночке в Африке и мило смотрятся на закате. Вышло ничуть не хуже этих жутко дорогих картин с голыми тётками, которых продают на рынке. Ряд "Саломеи" Уайльда в исполнении Бёрдслея и сцены из "Смерти Артура" соседствуют теперь с иллюстрациями к "Сильмариллиону", вытащенными из жопы старой папки. Последние очень уж напоминают психоделическую выставку детей с умственными отклонениями "Иные", но это и рисовалось после сумасшедшего дома для непослушных дев викторианской эпохи, где художественные способности Риты раскрылись великолепнейшим цветком (там же и увяли). Экзотический аромат Когда, закрыв глаза, я, в душный вечер лета, Вдыхаю аромат твоих нагих грудей, Я вижу пред собой прибрежия морей, Залитых яркостью однообразной света; Ленивый остров, где природой всем даны Деревья странные с мясистыми плодами; Мужчин, с могучими и стройными телами, И женщин, чьи глаза беспечностью полны. За острым запахом скользя к счастливым странам, Я вижу порт, что полн и мачт, и парусов, Еще измученных борьбою с океаном, И тамариндовых дыхание лесов, Что входит в грудь мою, плывя к воде с откосов, Мешается в душе с напевами матросов. Ш. Бодлер
Николай Шальнов: тэги: мои милые старушки Навестила меня вернувшаяся из столицы старушка-поблядушка лебёдушка, та самая, которую я сравнивал с Эдит Брэтт. Освоилась в Москве, стала такой столичной барышней, но не утратила своей милой простоты, той самой, которую я люблю и ценю превыше всего на свете. Ах, моя лягушечка, я помню все собрания нашего филологического кружка, и, хотя я и знаю, что старушки-поблядушки лебёдушки - опаснейшие на свете существа, сродни сиренам, но тебя я люблю так, что, будь я Одиссеем, я не приказал бы привязывать себя к мачте.
Николай Шальнов: тэги: графомания, артуриана, сказки на ночь Артуриана имеет какую-то особенную власть над воображением, я бы дополнил классические сюжеты Борхеса сюжетами "Смерти Артура". Первая строчка этого стишка - отчасти заимствование из Иннокентия Анненского ("Я - бледный римлянин эпохи Апостата"). Вплету сей лютик в венок памяти древним мудрецам. Страж ...Где мир уныл и страшен; Там жил, прельщения презрев, Бродил, свободный, одичалый... (Брюсов) Я - бледный страж артуровской эпохи. Я бдительно несу ночной дозор: Совиный крик, печальны леса вздохи Мне не дают сомкнуть бессонный взор. В глубоких полуночных размышленьях Свершаю очерёдный свой обход, Ни звёзд зловещий круг, ни нисхожденье Луны с небес, ни бедный пешеход Не отобъют охоту к созерцанью, Но лишь услышу я во тьме бряцанье Оружья вражьего - и тихий сойки крик В миг сей урочный возмутит молчанье, Чтоб вышел в бой властитель славный мой: Я - Мерлин. Мой король, Господь с тобой! *** Актёры сериала "Мерлин" - Колин Морган и Брэдли Джеймс, путешествуют по легендарным местам артурианы. Интересное видео.
Николай Шальнов: тэги: артуриана Побывав с Брэдли и Колином в интересных местах (см. видео из предыдущего поста), вспомнил то, что часто вспоминаю: как я с томиками "Смерти Артура" сбегал из дома в леса или на луга, и там читал их, пока не выучил наизусть. Чудное было время А вообще хотелось бы списаться с кем-нибудь из актёров "Мерлина", хотя бы с тем же Брэдли. Я при встрече пожал бы ему руку и сказал бы что-то вроде: "Спасибо за то, что оживили нам легенду" или "Спасибо за Артура, которого вы нам подарили". Смерть Артура Весь день раскатывалось эхо битвы Над зимним побережьем в Лионессе, Пока не пали все бойцы Артура, Сражавшиеся рядом с королем. А сам король Артур, смертельно ранен, Был поднят храбрым сэром Бедивером И отнесен в часовню, что стояла, Убогая, с разбитым алтарем, На голой, темной полосе земли Меж длинным озером и океаном. Ночь белая была от полнолунья. И так промолвил сэру Бедиверу Король Артур: «Бой нынешний расторг Прекраснейшее рыцарское братство, Какое видел мир. Они уснули Навек — друзья любимые. Отныне Не тешиться им славною беседой О битвах и турнирах, не гулять По залам и аллеям Камелота, Как в прежни дни. Я сам их погубил, Увы, — и рядом с ними погибаю… Хоть Мерлин клялся, что я возвращусь И стану править вновь, — но будь что будет. Так глубоко мой шлем пробит клинком, Что, думаю, мне не дожить до утра. Возьми ж мой славный меч Эскалибур, Которым я гордился: ты ведь помнишь, Как в летний полдень некая рука, Покрытая парчой венецианской, Таинственно-волшебная, явилась Из глубины озерной, этот меч Держа, и как за ним поплыл я в лодке, И взял его, и с доблестью носил; Об этом и в грядущих временах, Меня воспоминая, не забудут. Не медли же: возьми Эскалибур И в озеро забрось как можно дальше; Вернувшись, расскажи о том, что видел». Ему ответил храбрый Бедивер: «Мой государь, хоть мне не подобает Вас оставлять с такой жестокой раной Без друга и подмоги, одного, Но ваш приказ исполню, не промедлив, И обо всем, что видел, расскажу». Так он сказал и вышел из часовни И в лунном свете пересек погост, Где кости древних воинов лежали В могилах, а над ними ветер пел, Хрипя, и клочья нес холодной пены, — И по извилистой тропе меж скал Сошел к озерным озаренным водам. Там он извлек Эскалибур из ножен, Поднял его, — и зимняя луна, Что серебрила край протяжной тучи, Промчалась по клинку до рукояти И вспыхнула огнем алмазных искр, Мерцающих топазов и гранатов Огранки дивной. Полуослепленный, Стоял он, замахнувшись для броска, Но с разделенной волей; наконец Подумалось ему, что лучше спрятать Эскалибур меж узловатых стеблей Прибрежных тростников, шуршащих глухо. Так сделав, он вернулся к королю. Спросил Артур у сэра Бедивера: «Исполнил ли ты в точности приказ? Поведай, что ты видел или слышал?» Ответил храбрый Бедивер Артуру: «Я слышал только шорох камыша И тихий плеск озерных волн о скалы». Тогда король Артур сказал, бледнея: «Ты изменил своей душе и чести, Ответив, не как благородный рыцарь, А как лукавый, низкий человек. Я знаю, озеро должно ответить Каким-то знаком, голосом, движеньем. Позорно лгать. Но ты мне мил и дорог. Ступай опять, исполни приказанье, Потом вернись и расскажи, что видел». И вновь отправился сэр Бедивер Тропой скалистой на озерный берег, Шаги в раздумье меря, — но едва Узрел он снова рукоять резную Тончайшей и диковинной работы, Как, сжав кулак, вскликнул: «Неужели Я должен выбросить такой бесценный, Такой чудесный меч, — чтоб никогда Его никто из смертных не увидел? Какое в этом послушанье благо? Какое зло от ослушанья, — кроме Сознания, что ослушанье — зло? Положим, так. Но если сам король Себе же самому вредит приказом? Он тяжко болен, ум его мутится. Что он оставит временам грядущим На память о себе, когда уйдет, Помимо темных слухов? Если ж эта Реликвия навечно сохранится В сокровищнице королей, — однажды На рыцарском пиру иль на турнире Ее достанет кто-нибудь и скажет: Вот он, Эскалибур, Артуров меч, Сработанный таинственною Девой На дне озерном: целых девять лет Она над ним трудилась в одиночку. — И все почтят его и подивятся. Лишить ли этой славы короля?» Такими мыслями себя смутив, Он снова спрятал меч Эскалибур И к раненому корою вернулся. Спросил его Артур, с трудом дыша: «Поведай, что ты видел или слышал?» Ответствовал ему сэр Бедивер: «Я слышал плеск озерных волн о скалы И заунывный шорох камыша». Тогда воскликнул в горечи и в гневе Король Артур: «Бессовестный предатель! Язык твой лжет! О горе, горе мне… Несчастен умирающий король: Взгляд, некогда без слов повелевавший, Утратил власть; но он не помутился. Что вижу я? Ты, мой последний рыцарь, Который должен был служить за всех, Прельстился драгоценной рукоятью И предал короля, как алчный вор Или девица — ради побрякушки. И все же можно дважды оступиться, А в третий раз — исполнить долг; ступай! Но если ты предашь и в этот раз, Я сам убью тебя своей рукою». Бегом пустился вниз сэр Бедивер, С размаху ринулся в тростник прибрежный, Схватил Эскалибур и, раскрутив, Швырнул что было сил. Блестящий меч, Вращаясь и сверкая в лунном свете, Взлетел, пуская веером по кругу Лучи — подобно тем ночным огням, Что светят над полярными морями В морозном тресканье плавучих льдов. Так взмыл — и вниз упал клинок Артура; Но прежде, чем коснулся он воды, Какая-то волшебная рука, Покрытая парчой венецианской, Вдруг поднялась из волн, схватила меч За рукоять и, трижды им взмахнув, Исчезла. Рыцарь поспешил обратно. Узрев его, сказал король Артур: «Теперь я знаю: ты исполнил долг. Скажи скорей, что видел ты и слышал?» Ответствовал ему сэр Бедивер: «Мой государь, я должен был сперва Глаза зажмурить, чтобы не ослепли: Ведь ничего чудесней тех камней, Искусней той резьбы на рукояти, Хоть проживи я трижды век людской, Мне никогда на свете не увидеть. Потом я размахнулся широко И в воду меч швырнул… Гляжу — рука, Покрытая парчой венецианской, Вдруг поднялась из волн, схватила меч За рукоять и, трижды им взмахнув, Исчезла вместе с ним в озерной глуби». И так сказал Артур, дыша с натугой: «Смерть близится; я чувствую ее. Скорее подними меня на плечи И отнеси на берег. Но боюсь, Что эта рана слишком остудилась». Сказал и приподнялся на локте, С усилием превозмогая боль И глядя синими, как сон, глазами Куда-то пред собой. Сэр Бедивер С великой жалостью смотрел сквозь слезы; Хотел промолвить что-то, но не смог. Лишь осторожно, преклонив колени, На плечи государя поднял он И медленно побрел с ним вдоль погоста. Король Артур дышал ему в затылок И судорожно вздрагивал, как спящий, Которому приснился страшный сон, И хрипло повторял: «Скорей! скорей! Смерть близится; боюсь, мы не успеем». А рыцарь между тем шагал вперед С уступа на уступ по скользким скалам, Обвитый паром своего дыханья, Как некий призрак или великан. Он слышал, как шумело сзади море, Как птица ночи впереди кричала; Шагал, гоним вперед одною мыслью, И стук доспехов отзывался эхом В ущельях и на склонах ледяных Вокруг него, и лязг стальных шагов Гудел и множился среди утесов — И, наконец, пред ним открылся берег И озеро, облитое луной. Там, на волнах они узрели барку, Темневшую, как траурная шаль, Близ берега. На палубе рядами Стояли люди в черных длинных ризах И черных капюшонах — и меж ними Три королевы в золотых коронах; И с барки этой поднимался плач До самых звезд, — унылый, скорбный, слитный, Как завыванье ветра темной ночью В такой глуши, куда еще никто Не заходил от сотворенья мира. «Теперь, — король промолвил, — отнеси Меня на барку. С плачем и стенаньем Три королевы приняли Артура На палубе; а та, что остальных Превосходила красотой и статью, На грудь к себе его главу склонив, Сняла разбитый шлем и зарыдала, И, растирая руки короля, Горячими слезами окропила Его чело с запекшеюся кровью, И щеки бледные, как лик луны Перед зарей, и слипшиеся кудри, Что прежде озаряли трон Артура, Как сноп лучей, а ныне, потемнев От пота и от пыли, клочковато Висели, спутанные с бородой. Так он лежал обрушенной колонной; Ужели это тот Артур, что мчался Ристалищем, с копьем наперевес, Перед глазами восхищенных дам, Свет рыцарства — от шпор до перьев шлема? Тогда воскликнул храбрый Бедивер: «Ах, Государь, куда теперь пойду я? Где спрячу взор от страшных перемен? Прошли те дни, когда царила честь, И каждая заря звала на подвиг, И каждый подвиг рыцаря творил: Таких времен, клянусь, не видел свет, С тех пор, когда пришли волхвы с дарами. А ныне Круглый Стол, сей образ мира Могучего и славного, распался; Мне суждено остаться одному, Последнему, — а впереди лишь тьма, Чужие лица, странные заботы». И так ему король ответил с барки: «Уходит старое и уступает Путь новому; так Бог устроил мир, Чтоб в нем добро от ветхости не сгнило. Утешься, рыцарь; что тебе во мне? Я прожил жизнь свою, и да очистит Господь в Себе мои грехи! Но ты, Коль свидеться не суждено нам снова, Молись за душу короля. Молитва Сильней, чем думают о ней. Так пусть же Твой голос днем и ночью за меня Восходит к небу, как струя фонтана. Чем люди лучше козлищ и овец, Коль, зная милость Божью, не возносят Молитвы за себя и за друзей? Так у подножия Его плетется Златая сеть, объемлющая мир. Теперь — прощай. Я уплываю с ними, Кого ты видишь здесь (хотя душа По-прежнему не верит и страшится), На остров Авалон средь теплых вод, Где нет ни града, ни дождя, ни снега, Ни бурь; но лишь цветущие сады, Вечнозеленые луга — и гроты В тени ветвей над морем голубым; Там исцеляются любые раны». Так он сказал, и барка отплыла, Влекома веслами и парусами — Как белогрудый лебедь, спевший песню Предсмертную и, растопырив перья, Отдавшийся потоку. Долго вдаль Смотрел сэр Бедивер, воспоминая Столь многое! — пока корабль уплывший Не стал лишь точкой в заалевшем небе И дальний плач не смолкнул над водой. А. Теннисон Красивые иллюстрации к "Королевским идиллиям" Теннисона: http://shaltay0boltay.livejournal.com/46831.html
Николай Шальнов: тэги: артуриана, находки Впервые вижу такую шикарную подборку, все слова совпадают с мимикой персонажей. По "Мерлину" на песни из "Ивана Васильевича". Для просмотра надо перейти на ютуб, а то какая-то хрень с запрещением. Ха, да он, оказывается, и слэшный) Или это у Риты уже всё через трусы... В общем, наслаждайтесь.
Николай Шальнов: тэги: ностальжи Уже устали крутить вторую часть "Рассвета" на разных каналах, но Рите это дало стимул развлечь себя исполнением этой мелодии. В то время, когда "Сумерки" уже всем приелись, мне они только открылись. В сумасшедшем доме для непослушных дев викторианской эпохи она была обязательным компонентом репертуара Риты. Жаль, что у меня нет рояля: клавирное звучание очень уж специфично. Враждебен небосвод, холодный, темно-синий, Над темно-синею волной, И смерть - предел всего, и мы идем пустыней, Живя тревогою земной. Что может длиться здесь? Едва пройдет мгновенье - Умолкнут бледные уста. Оставьте нас одних в тиши отдохновенья, Земля для нас навек пуста. Мы лишены всего. Нам ничего не надо, Всё тонет в сумрачном Былом. Оставьте нас одних. Какая нам отрада - Вести борьбу с упорным злом? Что нужды восходить в стремленьи бесконечном По восходящей в высь волне? Всё дышит, чтоб иметь удел в покое вечном, Всё умирает в тишине. Всё падает, мелькнув, как тень мечты бессильной, Как чуть плеснувшая волна. О, дайте нам покой, хоть черный, хоть могильный, О, дайте смерти или сна. *** Глаза полузакрыв, как сладко слушать шепот Едва звенящего ручья И в вечном полусне внимать невнятный ропот Изжитой сказки бытия. И грезить, и дремать, и грезить в неге сонной, Как тот янтарный мягкий свет, Что медлит в высоте над миррой благовонной Как будто много-много лет. Отдавшись ласковой и сладостной печали, Вкушая лотос день за днем, Следить, как ластится волна в лазурной дали, Курчавясь пеной и огнем. И видеть в памяти утраченные лица, Как сон, как образ неживой, - Навек поблекшие, как стертая гробница, Полузаросшая травой. А. Теннисон
Николай Шальнов: тэги: зельеварение, юмор Со Sportswiki, "Рецепты белково-углеводных коктейлей"
Николай Шальнов: тэги: музыка, графомания, артуриана Что-то прицепилась ко мне эта песенка Сердючки - "Дольче Габбана". Вдохновила. Сегодня вспомнил про Антошку Артура. Как он там?.. Этот изюм посвящаю ему, так как давно его не видел. Муз Нежданный гость, пришёл, как раньше, С тетрадью песен в узелке, С кифарой, снопом снов вчерашних И ветвью пальмовой в руке. Ты разольёшь благоуханье Тобою найденных ладов, И упадёшь на издыхание От тяжких праведных трудов На ложе, что так долго ждало Любви и чистой, и простой, И, как душа, уже устало В надежде обрести покой. Но только песен сладкозвучных Услышав трепетный мотив, И бледных муз, что неотлучно Им вторят, нежно загрустив, Полупрозрачные одежды, Как волны моря, распустив, Сомкнув свои бессонны вежды, Свою печаль с твоею слив, Моя душа в простых котурнах, В рубцах и старой простыне Скользнёт за дверь на поиск бурных Страстей и песен, новых мне. Ты худ, ты светишься при солнце Луны боишься, как огня, Под утро вылезешь в оконце У моря ждать прихода дня. Тебе венки сплетут из маков Патрицианки на лугу, Ты влезешь в уличную драку Или до вечера в стогу Валяться будешь, Марциала Читая задом наперёд, Иль засидишься у причала, Внимая хору вечных вод. P. S. тэги: очепятки Рита подправила анахронизмы, в Риме вроде ещё не было рюкзаков Наверное, не буду создавать постов для очепяток, буду скрывать их внизу под знаком "P. S.", чтобы не загромождать доброжелательный ресурс
полная версия страницы