Форум » Дневники персонажей » Дневник Риты Скитер (продолжение) » Ответить
Дневник Риты Скитер (продолжение)
Николай Шальнов: [quote]И они пали в его объятия, и осыпали его поцелуями, и отвели во дворец, где облекли его в дивные одежды, и возложили на его голову корону, и дали ему в руки скипетр, и он стал властелином города, который стоял на берегу реки. И он был справедлив и милосерд ко всем. Он изгнал злого Волшебника, а Лесорубу и его жене послал богатые дары, а сыновей их сделал вельможами. И он не дозволял никому обращаться жестоко с птицами и лесными зверями и всех учил добру, любви и милосердию. И он кормил голодных и сирых и одевал нагих, и в стране его всегда царили мир и благоденствие. Но правил он недолго. Слишком велики были его муки, слишком тяжкому подвергся он испытанию — и спустя три года он умер. А преемник его был тираном.[/quote] Оскар Уальд, "Мальчик-Звезда"
Николай Шальнов: Прошу прощения, Южный, что не ответила сразу, просто смутилась... Если это из-за ошибок в тексте, то извиняюсь - и Перо сточилось, да и я уже не так резва. Когда я просматриваю дневник, мною овладевает бесконечная усталость, как если бы всё, что я тут набезобразничала, - часть моей жизни, ушедшая в далёкое прошлое.
Николай Шальнов: Что в них? Сейчас отдать я рада Всю эту ветошь маскарада, Весь этот блеск, и шум, и чад За полку книг, за дикий сад, За наше бедное жилище... "Евгений Онегин" Рита Скитер исписала не одно Прыткое Перо, решив оставить миру дар ещё более великий, нежели она оставляла прежде, описав перипетии хогвартской жизни.. Она всё чаще приходит к выводу, что всё, сделанное ею прежде, в подмётки не годится великим писателям и писательницам её времени, но она удостоверилась, что каноны и принципы, которым она старалась соответствовать - это неисчерпаемый кладезь, к которому, зная о наличии такового, возжелала бы прикоснуться не одна потерянная душа. Пытаясь обратить мир в идеал, она часто подразумевала под строками мудрость более глубокую, чем некоторые в состоянии её воспринять, да и она сама часто срывалась с цепей и вгрызалась в толщи древних авторов, греческих, латинских и средневековых, равно как и Нового Времени, чтобы отшлифовать свой слог и довести до небывалой изысканности всё то, что мир обычно зовёт пороком и развратом. И если Господь продлит ей жизнь, она надеется оставить миру совершеннешие из школьных историй, которые прежде ею никогда в таком количестве не создавались. _________________________________________________________________________________________ "Но Малфоя не интересовали пятикурсницы. Его интересовали пятикурсники" (с) "Позорище, меня бы хоть прикрыл!" (с) портрет Люциуса Хвала тем, чьи фразы переиначила Рита, они дали ей такое могучее вдохновение, что на них она пролетела три летних месяца, которых она, наперекор судьбе, заполняла новыми и новыми образами и вариациями.
Николай Шальнов: Пройдя огонь, воду и медные трубы, Рита и не заметила, как пронеслась её юность, и человеческая природа её, пройдя через горнило испытаний, не утратила веру в высокие идеалы человечности. Побывав в аду почти что Дантовом, она с таким же смехом обратилась к Эразму Роттердамскому, с какой прежде обращалась разве что к грошовым статейкам современных маггловских газет. Провалившись на поприще историка моды, где она оставила миру лишь недошитое платье цвета фуксии (в платье подобного цвета похоронили Эльзу Скиапарелли, его создательницу), она обратила свой подслеповатый взор в сторону развесёлых приключений гриффиндорцев и слизеринцев, к урокам профессора Пинса, сквозь которого пролетали обожаемые Грейнджер жёлтые птички и бумажные самолётики, к страстям и страстишкам многочисленных хогвартских обитателей, и, как говориться, успокоилась. Но Кикимер, но Фадж, но Минерва... Мир и не подозревает, что творилось с Гермионой, когда к ней прицепился Кикимер, оставив Малфой-Менор ради выгодной службы в хогвартских кухоньках... Или это моё Перо пишет быстрее, чем я успеваю думать?... Время покажет. Как, впрочем, это время показывало ей ценность самой Риты, с головой ушедшей в миры и культуры, заранее ей чуждые.
Николай Шальнов: Существует ли успокоение, не паллиатив, а панацея от бедствий земной природы, от Мьялмы, земли печали?.. Эрик, Ангел музыки, Призрак Оперы и гениальный творец её подземных сооружений, пришёл к выводу, что не может жить среди людей, перед этим отдав голос недостойной, посредственной девушке. В последнее время я всё чаще слышу тамтамы и сирены земной жизни, и, погрузившись в столь обожаемую мною стихию искусств, понимаю, что дело моё, которому я хотел бы посвятить жизнь, должно хоть как-то облегчить ношу этого холодного, греховного мира, полного борьбы и страданий.
Николай Шальнов: Хотя... В общем-то, я был прав, когда не хотел лишать себя дорогих и близких мне существ (в моей жизни они как-то сами собой быстро пропадали, как тени на китайском экране, как то, что приносится в жертву - дар, как Магдалина жертвовала своею красотой, по выражению Бёрдслея). Кратко это можно описать фразой "Да будет омрачен позором Тот малодушный, кто в сей день Безумным возмутит укором Его развенчанную тень! Хвала!.. Он русскому народу Высокий жребий указал И миру вечную свободу Из мрака ссылки завещал". Пушкин, "Наполеон" Наполеон Наполеоном, но как противиться очарованию прекрасного? Охо... В журнале "Story" от мая сего года была опубликована великолепная статья, обозначенная как "Океан Эворы" - про чернокожую дамочку, завоевавшую сердца своим чудесным пением - и простотой жизненного уклада. Дожила до глубокой старости. Здесь стоит упомянуть про "хор бабушек", дамочек, как поливаемых грязью, так и превозносимых на небеса. Все старше меня на два года. Эти богини шли нога в ногу с веком (со мной), или транслировали в мир уходящие истины, или очаровывали несказанной простотой идеалов будущего. На всех них хотелось пожениться, да вот всё через пень колоду получалось. Так что остались они со мною как "шесть старушенций", идолов и "лебёдушек" Трумэна Капоте. Их стараними я явил миру то, чем являюсь доныне.
Николай Шальнов: Зеркало Еиналеж было представлено миру как зеркало желаний, в котором каждый может увидеть свои тайные помыслы, на которые мог рассчитывать. Бесконечно долгое и скучное лето ожидало Малфоя и Седрика в опустевшем поместье. Там, где пепел смешивался пополам с солнцем, создавалась история, та самая, о которой впоследствии говорили, что она воссоздала Тёмные Времена, когда Волан-де-Морт был ещё жив, а Нагайна съедала за обедом по паре магглов. Описанием бесконечных рукописей из библиотеки Малфой-Менор был занят сейчас Седрик Диггори, составив Малфою зелье на основе редких трав и удивительнейших консистенций, выуженных из нового издания "Принца-Полукровки", где всё было собрано и разожено по полочкам. Стоило только Гермионе аппарировать в Малфой-Менор, как она тотчас же столкнулась с Кикимером, начищавшем латы какого-то отдалённого предка Драко, и чуть не растянулась на полу вместе с ними. Грохот от поваленных доспехов перебудил весь Малфой-Менор - от картин и статуй до домовых эльфов вместе с их хозяевами. - Седрик, ты с ума сошёл - ходить сюда с Грейнджер! - воскликнул Драко, увидев Гермиону, потиравшую разбитую лодыжку. - На, глотни Костеросту! - он передал Гермионе напиток, взмахнув волшебной палочкой: "Репаро!"- это "нежное" усилие было расценено Гремионой как грубость и издевательство,но, по-видимому, Малфой настолько хорошо напрактиковался в чарах, что это его слабое усилие не вызвало никакой боли. Так, с этого началось пребывание Гермионы в плену у хорошего друга, в гостях у недавнего врага, поражённого её смелостью. Целыми днями она просиживала в библиотеке, перебирая огромные тома и удивляясь, каким образом за столь короткое время может быть составлена такая великолепная коллекция - здесь были редкие ассирийские, египетские, халдйские манускрипты по магии, алхимии, кабаллистике, астрологии; экземпляры по истории магии с гравюрами трёх веков гонения на ведьм, некоторые редкие современные издания по нумерологии и приготовленные для растопки камина необычайно интересные буклеты про оборотничество, чёрное ведовство и лунатизм, приносимые совами в Хогвартс единичными экземплярами. Мукой мученической для Гермионы была недальновидность Седрика, только и листавшего, что сборники по минералогии и ботанике, да поливавшего цветы в кадках библиотеки. Зато по ночам, когда вовсю пылали дрова в камине, согревая комнату, застывшую под ледяными взглядами чистокровных предков, можно было вволю почитать: особенно Гермиону привлекали старинные легенды, в которых, как наяву, отражались все её страхи, предсказанные древними мудрецами и облечённые в удивительные по чистоте и звонкости формы. Латинские, каролингские, старофранцузские авторы производили на неё большое впечатление. Драко же потешался над Гермионой, подкидывая ей в комнату крыс, превращая чай в вино, а в молоко добавляя шпанскую мушку. Кикимер же ехидно посмеивался над Грейнджер, ковыряясь в её нижнем белье, когда стирал его, в тщетных попытках обнаружить там её трусики.
Николай Шальнов: Куда только не зашвырнёт Риту нелёгкая. Примеряя на себя роль Мессалины, Лукреции и прочих великих соблазнительниц прошлого, она столкнулась с мерином, развращённостью своей равного лишь Чезаре Борджа, получившего премию за лучшую диссертацию последней пятилетки. Охох, благодать бы ниспослать миру отдалённому. Для одних искомый край – седая древность, исчезнувшие миры, мертвые времена; для других – фантастические города, грезы, более или менее отчетливые образы грядущего, в виде которого предстают, в силу неосознанного атавизма, картины эпох давно минувших. Вот Флобер живописует величие бескрайних просторов, яркую экзотику. На фоне неотразимых пейзажей варварского мира возникают трепетные, нежные существа, и загадочные, и высокомерные. Являются женщины – и прекрасные, и страдающие. Художник распознает в них безумие мечты и порыва, но вместе с тем приходит в отчаяние от того, сколь безнадежно пошлы наслаждения, которые сулит им будущее. Весь темперамент творца выразился в несравненных «Искушении святого Антония» и «Саламбо» . Уйдя от ничтожности нашей жизни, Флобер обращается к азиатскому блеску древних времен, к их непостижимым взлетам и падениям, к их мрачному безумию, к их жестокости от скуки – тяжкой скуки, которую не в состоянии исчерпать богатство в молитвы.
Николай Шальнов: Читать фики про лесбиянок можно теперь с удовольствием почти что чувственным: http://www.snapetales.com/index.php?fic_id=26078 Ахах, умеют же люди писать...
Николай Шальнов: Рита открыла для себя "Бурлеск" ( http://www.youtube.com/watch?v=-LLlH3BJaSg ), но не перестаёт тащиться от этой прелести: http://www.youtube.com/watch?v=UPMuXQmprb8&feature=related Прим.: если наложить кадры из "Узника Азкабана" на "Казанову" Леоньтьева, получится неплохой трек. Типа, "так и остался, Бродяга, один..."
Николай Шальнов: Едва не заразившись сифилисом, эти молодые люди, идя разными путями, встретились в одной кафешке и трижды поцеловались в честь встречи. В морях и океанах продажой любви обнарживались острова чистой и какой-то даже отчаянной красоты - молодые проститутки, прошёдшие всё на свете старые шлюхи, случайно заглянувшие на огонёк молодые и не очень ночные бабочки. И Грейнджер. Да, задавака Грейнджер оказалась оказалась одной из тех, кто дарит мимолётные наслаждения нескончаемому потоку клиентов. Она совсем не была похожа на ту, школьную Гермиону. Она, казалось, была обточена бесконечной волной посетителей её скромного будуара, как галька на морском берегу. Она курила, курила много, как если бы она осталась без надежд на лучшую жизнь, и пыталась выжечь из себя, выкурить всё своё славное прошлое - заполненное книгами детство и продажную, сырую юность без работы. Как Гермиона смогла за такое количество времени опуститься так низко, никто не подозревал, но оба они снабжали девчонку по мере возможности финансами или оплачивали ей будуар, чтобы та могла достойным образом трудиться на своём поприще, выбранном из множества жизненных направлений не то от отчаяния, не то от тщеты мирской и незадавшейся личной жизни в Хогвартсе, когда она запуталась между Роном, Малфоем и Седриком - от любви к ним. А Поттер перестал видеться с ней, когда узрел её в переходе, а затем - в "Дырявом котле", предлагающей свои сомнительные услуги посетителям. Не его это геройское дело - составлять компанию уличной потаскухе. Драко же именно сострадал Гермионе. Просто потому, что ему было жаль грязнокровку. Просто потому, что себя он видел едва ли не на её месте. Разочаровавшись в себе и в своих возможностях, он отринул карьеру мракоборца и поступил в Министерство, будучи назначенным там на должность Хранителя министерской печати, едва не загремев в Азкабан по обвинению в изнасиловании портовой ведьмочки. Да он и сам хотел быть жигало, посвятив себя этом странному ремеслу - даже не ради дешёвых денег, или лёгкой жизни, а просто от депрессии, из желания перешагнуть ожидания своей семьи, не давшей ему ничего, кроме холодного безразличия и светского пустого этикета, научившего его смотреть на мировую скорбь с чувством бесстрастной обособленности. Да, Малфой решил начать новую жизнь, но не знал, как. Пока не появился Седрик.
Николай Шальнов: А пока я кочевала с места на место, гонимая неутолимой жаждой духовного совершенствования и мечтой о вселенской Мудрости, я вымолвила только одно: о, нашёлся бы человек, способный вдохнуть в меня жизнь и любовь, всей моей мудрости и всех моих знаний не хватило бы, чтобы отблагодарить его.
Николай Шальнов: Рита совсем расквасилась (разленилась и, читай, располнела). Смотрит "Шестую зону" (анимэ) и думает, какой же она была дурой. В мире есть столько разнообразных граней, которые она не замечает, и которые используются на создание шедевров и добрых дел, что Рита думает: на что она убила всю свою развесёлую юность и зачем щеголяла перед молодёжью в гриндерах и с крашеным ирокезом?.. http://www.youtube.com/watch?v=fgI8XoPM0nM&feature=related
Николай Шальнов: С появлением этого удивительного существа в жизни Малфоя начали происхожить удивительные чудеса. Этот странный пуффендец как бы расставлял все точки над "i", едва появляясь в его жизни - надолго ли, или на считанные минуты. Когда Малфою было туго, на горизонте появлялся колючий, ироничный и честолюбивый Седрик Диггори, умеющий убедительными словами наставить Малфоя на путь истинный, а то и подкинув последнему красивую подачку, способствющую укреплению нравственных ценностей слизеринца, чтобы отчаяние, которое захлёстывало иногда Драко, не было таким неизбывным. Несчастья наваливались на Драко с тех самых пор, когда он закончил школу. Ему нигдене удавалось пристроиться. Тёмное прошлое его отца нависло над ним, как коршун над гнездом кукушки. И Малфой чувствовал себя последним из кукушонков, обречённых на смерть или чего похуже. Это мрачное предчвствие давило на него, как слова пророчества, произнесённых ему Трэлони: спасти две невинные души. Но какие и как?..
Николай Шальнов: Пэнси Паркинсон, внимательно изучающая жизнь своего факультета, относилась к занятиям своих приятелей (благо что оба ни находились под могучим патронажем её мощных сисяр) довольно напряжённо. Ей иногда казалось, что оба они живут в каком-то странном мире, недоступном её пониманию, и способными разве что на то, чтобы запускать фейерверки в котёл Снейпа, да летучего змея по вечерам на берегах Большого Озера. Они сами думали, что пытаются таким образом причислить себя к чему-то большему, чем они сами. Пэнси никогда не любила. Иногда ей казалось, что она была влюблена в Малфоя, но совсем ненадолго, только лишь ради того, чтобы понять ненужность или, громко говоря - небезынтересность этого опыта. Поэтому Гермиона, как бы ей при жизни не приходилось увещевать Пэнси, не добилась от неё полностью ни правды, ни откровенности. И Пэнси во многих своих начинаниях напоминала молодую профессор Стебль, рассаживающей свои мандрагоры по чашам с чернозёмом. Относясь к Седрику почти что с сестринской нежностью (пуффендуец приглянулся уставшей от светской жизни Пэнси), Паркинсон самолично, под одобрительные возгласы сынов Пенни, вручила своем новому другу расшитый серебром зелёный шарф. Голова змеи, изображённая с необыкновенным изяществом, покачивалась и шипела, выбрасывая в мир обрывки парселтангской речи. Седрик знал всё о парселтанге, но ни слова - на нём самом. Блестящий теоретик, он обратил своё внимание на то, что расширенные курсы зельеварения, созданные для талантливых умов когортой представителей от образования, остались как бы без почитателей, и решил не отставать от своего нового приятеля и усовершенствоваться в этом полном необыкновенного изящества и удивительном искусстве. И Седрик Диггори, и его любовник, Драко Малфой, обожали наблюдать за источавшими разнообразные ароматы котлами. Теперь друзья варили не только амортенцию. Спектор их восприятия всего нового и неизведанного расширился, и Малфой понял, что находится на краю невспаханной целины, благо что подаренный ему на день рождения набор ингридиентов (Пэнси не поскупилась) помогал создавать самые необыкновенные и новые сочетания. Снейп, признанный авторитет в зельеварении, и тот не знал наверняка тех глубин, к которым вплотную подошли Малфой с Седриком, упорным трудом достигая того, чего другие достигали талантами и врождёнными (или наследственно приобретёнными) способностями. Изучая сочетания трав, порошков и артефактов, Седрику с Малфоем далось получить удивительное по прозрачности снадобье, способное вызвать роковую страсть человека к вещам и предметам. Эта страсть была для них чем-то совсем непостижимым, и на себе они это опробовать не решились, подлив настойку Пэнси и Колину Криви. Эффект вышел более чем занимательным. После бурной ночи, которую Пэнси закатила Колину Криви, сходя с ума от зависти и ревности к нему, утро выдалось более чем радужным - Колин, бормоча нечто нечленораздельное, голышом устремился по направлению к Большому Залу, где третьекурсники по традиции открывали банкет к Рождеству.
Николай Шальнов: любимой телепередаче посвящается Исписала "Затмение" Майер фиками по Реддлу с Седриком, писала карандашом, теперь разобрать не могу. Рита Выпавшая-Из-Канона.
Николай Шальнов: Пока я тут, "гонимый неутолимой жаждой духовного совершенствования и мечтой о вселенской мудрости" , покатался по миру, наткнулся на анекдот) "Врачи не рекомендуют слушать духовой оркестр лёжа и в окружении родственников".
Южный: Николай Шальнов
Николай Шальнов: Итак, Рита вновь отправляется на лечение в психиатрическую клинику - может, просто потому, чтобы быть выпущенной за "непробиваемую нормальность". Попутно в журнале "Ровесник" обнаружила для себя Эмили Отемн, скрипачку, страдавшую маниакальной депрессией и "выйдя из дурдома, внутренне осталась там навсегда, даже если и освободилась формально". Нашла в ней родственную душу. "Fight like a girl" - захватывающая история в стиле "викториндастриэл", душераздирающе повествующая о общественном насилии и индивидуальном бунте. Добро пожаловать в сумасшедший дом для непослушных дев викторианской эпохи! ("The Asylum for Wayward Victorian Girls") А Рита будет продолжать многотомную эпопею любви Седрика и Малфоя за стеной Бастилии, где по ночам слышатся вопли и стенания страждущих и периодически из окон в тщетной попытке смытся кувыркаются психи. ссылки лучше выделить полностью http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9E%D1%82%D0%B5%D0%BC,_%D0%AD%D0%BC%D0%B8%D0%BB%D0%B8 http://video.yandex.ru/#!/search?text=Fight%20like%20a%20girl&where=all&filmId=c-_NxlhBUXI http://www.audiopoisk.com/track/emilie-autumn/mp3/gothic-lolita/
Николай Шальнов: Статью про Эмили хотелось бы выложить полностью, поскольку бывают такие шедевры журналистики, которые прочно западают в память. Зная её наизусть, планирую выложить полностью, если это возбудит интерес. Так, как Рита провела эту ночь, она никогда не забудет - под восхитительные откровения "Голоса Безмолвия" Блаватской и моральные сентенции из "Книги Знаний"
Николай Шальнов: Всё это долгое время Рита проживала в сельской местности, где расцветала, пописывая крамольные статейки, почитывая готические романы и просиживая на кладбище целыми вечерами. Повыдергав новых Прытких Перьев из местных зелёных петухов, она создала роман про готку Дженис и приключения Гермионы, принявшую на себя подобную роль. Не знаю, наколько важным и существенным оказался её рассказ для мира, но, пробираясь серыми тропами по Стране Безвременья, Гермиона многому научилась. Моя Гермиона. Гермиона-зазнайка, Гермиона-прилежная ученица. Про роман Гермионы и Кикимера, который бурно развивался на протяжении прошлого лета, я молчу, ибо он был создан не иначе как вмешательством со стороны высших сил, окружающих этот благословенный ресурс. Шквал критики за "слащавость и напыщенность" обрушился на меня в тот самый момент, когда я с упоением поглощала мрачные страницы "Мельмота-Скитальца", этого шедевра, вдохновлявшего многих от Бодлера до Уайльда. Выудив оттуда пару романтических концепций (задача была почти невыполнимой), написала романтическую балладу, смахивающую на приключения Джейн Эйр, а фик про Питера с Эдмундом из "Хроник Нарнии" боюсь даже выкладывать - столько там бесстыдных признаний и радостей однополой любви. Признаюсь, от себя не ожидала.
полная версия страницы